Камо грядеши. Генрик Сенкевич
значат твои слова? – спросил он.
– Выслушай меня, Марк! Вчера я гуляла с Лигией в здешних садах, мы встретили Поппею с маленькой Августой, которую несла негритянка Лилита. Вечером ребенок захворал, а Лилита уверяет, что его околдовали, и обвиняют ту чужеземку, с которой они встретились в садах. Если ребенок выздоровеет, об этом позабудут, в противном же случае Поппея первая обвинит Лигию в колдовстве, и тогда, где бы ни нашли ее, ничто не спасет ее.
Наступило молчание; потом Виниций заметил:
– Может быть, она и в самом деле околдовала ее: приворожила же она меня?
– Лилита повторяет, что ребенок заплакал тотчас же, как только она пронесла его возле нас. И в самом деле, девочка заплакала, должно быть, ее вынесли в сад уже больной. Марк, ищи ее сам, где хочешь, но не говори о ней с цезарем, пока маленькая Августа не выздоровеет, потому что навлечешь на Лигию мщение Поппеи. Достаточно уже ее глаза пролили слез из-за тебя, и да хранят теперь все боги ее бедную голову.
– Ты ее любишь, Актея? – печально спросил Виниций.
В глазах вольноотпущенницы заблестели слезы.
– Да, я полюбила ее.
– Потому что она не отплатила тебе ненавистью, как мне.
Актея посмотрела на него, как бы колеблясь или желая проверить, искренно ли он говорит, и потом сказала:
– Необузданный и ослепленный человек! Она тебя любила!
Виниций вскочил, точно обезумев от этих слов. Неправда! Она ненавидит его. Откуда может знать об этом Актея?.. Неужели Лигия, после одного дня знакомства, доверила ей такое признание? Что это за любовь, предпочитающая скитальчество, позор нищеты, неуверенность в завтрашнем дне и, быть может, жалкую смерть убранному зеленью дому, в котором ожидает с пиршеством возлюбленный? Пусть лучше не говорят ему таких вещей, не то он может лишиться рассудка. Он не отдал бы этой девушки за все сокровища Палатинского дворца, – а она убежала. Что это за любовь, боящаяся наслаждения и порождающая лишь муки? Кто поймет это? Кто может растолковать? Если бы его не поддерживала надежда, что он найдет ее, он пронзил бы себя мечом! Любовь отдается, а не отнимает. Были минуты в доме Авла, когда он сам верил в близкое счастье, но теперь он убедился, что она ненавидела его, ненавидит и умрет с ненавистью в сердце.
Но Актея, обыкновенно боязливая и кроткая, в свою очередь разразилась негодующими упреками: пусть подумает Виниций, как добивался он владеть ею? Вместо того чтобы просить ее у Авла и Помпонии, он коварно отнял дитя от родителей. Он хотел сделать ее не женой, а наложницей, ее, воспитанницу почтенной семьи, ее, царскую дочь! Он привел Лигию в этот дом злодеяний и позора, оскорбил ее невинные глаза зрелищем омерзительного пира, поступал с нею как с распутницей. Разве он забыл, какова семья Авла? И что за женщина Помпония Грецина, воспитавшая Лигию? Неужели у него нет настолько ума, чтобы понять, что это совсем иные женщины, чем Нигидия, Кальвия, Криспинилла, Поппея или все те, которых он встречает в доме цезаря? Неужели, увидевши Лигию, он не проникся сразу уверенностью, что эта чистая душою девушка