Рыцарь темного солнца. Валерия Вербинина
на Мадленку глазом-бусинкой, фыркнул на своем дроздином языке: «Дурочка девочка!» – и, вспорхнув, растворился в солнечном свете.
– Улетел, – объявила Мадленка. – Как жаль!
– Значит, ты любишь птиц? – спросила мать Евлалия.
Мадленка застенчиво потупилась: в словах настоятельницы не было ничего особенного, но снисходительный тон вопроса неприятно задел девушку.
– Да, – выдавила она из себя, неожиданно утратив интерес к окружающему.
– Вот и прекрасно, – одобрила ее настоятельница. – Определим тебя на птичник. – И подобие улыбки тронуло ее узкие бледные губы.
Мадленка позеленела. Ее, дочь потомственного шляхтича, – на птичник! Девушка кинула быстрый взгляд на Урсулу, и ей почудилось, что ненавистная монашка ухмыляется. Вот мерзкая проныра! И Мадленка, воспользовавшись очередным ухабом, изловчилась пнуть ее носком туфли по щиколотке. Так ей и надо, нечего радоваться, когда другим плохо.
– Из дроздов Марыся такие пироги готовит – пальчики оближешь, – прогудел Михал мечтательно, и Мадленка сердито засопела.
Настоятельница, сложив на коленях руки и полуприкрыв глаза (мешал бивший в них солнечный свет), внимательно наблюдала за своей новой подопечной. «Слишком живая девочка… но со временем это пройдет. Трудно с ней будет справиться, конечно, зато с такими одно хорошо: разок приструнишь их, и дальше все идет как по маслу». Настоятельница про себя улыбнулась своим мыслям. Ей было пятьдесят три года, и у нее имелся обширный опыт укрощения человеческих душ. Она всегда знала, когда следует действовать лаской, а когда – таской, и умела безошибочно применять оба метода. Мадленка забавляла ее, и она позволяла покамест глупышке резвиться, отлично зная, что вскоре от ее бездумной веселости не останется и следа, – по крайней мере, она, мать Евлалия, об этом позаботится. Впрочем, ей было даже немного жаль девочку – ведь совсем не красавица, попросту дурнушка, чего определенно не осознает. И понятно, почему родители захотели от нее избавиться. Волосы у Мадленки рыжие и прямые, курносый нос задорно торчит кверху, в золотистых глазах, обрамленных светлыми ресницами, прыгают чертики… Непонятно почему, Урсула тоже улыбается, прикрыв рот рукой (ей удалось вернуть Мадленке пинок на предыдущем буераке, что привело последнюю в совершенный восторг), и мать-настоятельница послала монашке строгий взгляд. Еще не хватало, чтобы новая послушница, неотесанная девчонка, перепортила ее вышколенных подопечных.
– Ты сегодня читала Библию? – осведомилась мать Евлалия у егозы.
Мадленка недовольно наморщила нос. Она как раз обсуждала с Михалом животрепещущий вопрос, на которой из их знакомых тот женится, когда придет срок.
– Нет.
– Тогда читай, – приказала мать-настоятельница, подавая ей свой собственный томик.
Мадленка с отчаянием покосилась на брата. Повозки медленно двигались по лесу, огибая бесконечный овраг, владения Соболевских остались позади. Михал приосанился и оглянулся, и Мадленка прекрасно