Званый ужин в английском стиле. Валерия Вербинина
адвоката. – И неустойку в нем обозначил, да такую, что и в сто лет не выплатить.
– А потом что? – с любопытством спрашивала Анна Владимировна.
– Но она ведь актриса! – с чувством отвечал адвокат. – Да-с, актриса… Ну, словом, вы и сами понимаете. Потом, как водится, проспался наш купец, а она ему бумагу – р-раз! – Константин Сергеевич даже зажмурился от удовольствия. – А у того родители староверы, строгие…
– Ха-ха-ха! – бисерно смеялся Павел Петрович, и глазки его лоснились от удовольствия, когда он представлял себе лицо молодого купца.
– Ну, само собой, помыкался он, помыкался, да и к Вольдемару, а Вольдемар его ко мне переправил, – говорил адвокат. – Плачет, кается, бумага, говорит, по всей форме сделана. Она ему диктовала, а он писал… И копию мне показал. Знала дама, что диктовала. На самом деле, конечно, бумагу грамотный адвокат составил, не подкопаться.
– А вы что же? – замирая от сладкого ужаса, спросила Анна Владимировна.
– Я Федю, то есть купца, вызвал к себе. Говорю, давай согласие на свадьбу. Он: как же так? Меня папенька выдерет так, что лежать не смогу, не то что сидеть. И я ему объяснил план дальнейшего. Словом, он дал согласие, а потом…
– Что же? – Павел Петрович аж на месте подпрыгивал от нетерпения.
Константин Сергеевич выдержал паузу и поглядел на брата.
– Адвокат-то тот был женатый, – объяснил Владимир Сергеевич.
– А! – Иван Андреевич ничего не понял, но на всякий случай сделал вид, что понял.
– Мы его и уличили, – добавил Владимир Сергеевич.
– С актрисой? – вытаращил глаза хозяин дома.
– Конечно. У него жена богатая, так мы ему на выбор и предложили: или его жена обо всем узнает, или он сделает так, чтобы той бумаги больше не было. А если он даже предпочтет разводиться, то наше дело сторона. Мы актрису в суд вызовем и докажем, что прелюбодеяние невесты перед свадьбой – вполне достаточная причина, чтобы никакой свадьбы не было. А свидетели у нас имелись надежные.
– И что же? – снисходительно уронила Евдокия Сергеевна.
– Бумагу он, конечно, нам принес. Так вот мы и спасли купеческого сына от брака с актрисой, – объяснил Константин Сергеевич.
– Ах, какой вы! – покачала головой тайная советница, обмахиваясь веером.
Доктор-француз, куривший на диване, хрустнул пальцами.
– А потом она попыталась отравиться, – неожиданно сказал он.
– Что, простите? – удивленно обернулся к нему Владимир Сергеевич.
– Та дама, о которой вы говорили, – сухо произнес Венедикт Людовикович. По-русски он говорил почти без акцента, что было неудивительно, учитывая, что доктор провел в России не меньше десятка лет. – Купеческий сын ее оставил, адвокат тоже, а денег у нее не было. Мне пришлось ее спасать, и хорошо, что удалось.
– Вздор! – отозвался адвокат. – Никогда не поверю, чтобы она всерьез пыталась свести счеты с жизнью. Скорее всего, просто хотела