Танцующая на гребне волны. Карен Уайт
мне предстоит покинуть его, однако до сих пор не представляла себе, куда подамся. Полагаю, это была одна из причин, помешавшая мне назначить день свадьбы с Филом – во мне всегда подспудно жило какое-то постоянное беспокойство. Меня не оставляло чувство, будто меня ожидает где-то нечто большее. И встретив Мэтью, я вдруг почувствовала, что нашла наконец то, что искала.
Я сидела, откинувшись на сиденье, сжимая в руках маленькую музыкальную шкатулку, пока Мэтью не взял меня за руку. Он держал ее в своей руке, пока мы не доехали до другого конца штата, приближаясь к маленькому острову, где семья моего мужа жила еще со времен Войны за независимость.
Мэтью нежно потер родимое пятно у основания моего большого пальца, оно напоминало шрам. Мама говорила, что оно у меня от рождения, но я всегда предпочитала думать, что это правда шрам и что я получила его, совершая в детстве какой-то отважный поступок, даже, может быть, подвиг. Временами я желала, чтобы все шрамы, наносимые нам жизнью, были подобны этому – вроде медалей за пережитую боль, не оставившую следа в памяти.
Затем палец Мэтью коснулся колечка на безымянном пальце моей левой руки – и замер.
– А обручальное… ты его не надела… – сказал он. Не обвинил, констатировал.
Я опустила взгляд на свою руку, на прекрасное кольцо с бриллиантом. Я не собираюсь прятать его в шкатулке для драгоценностей. Я носила его три дня – время между нашей помолвкой и церемонией бракосочетания. Кольцо мне очень нравилось – его старинная оправа и отливающий голубизной камень. Но когда Мэтью надел мне на палец золотое венчальное кольцо, мне показалось как-то неправильно носить его рядом с другим кольцом. Я не могла этого объяснить и не могла придумать, как сказать Мэтью, что два кольца вызывают у меня такое чувство, будто я вхожу к себе в дом и нахожу всю мебель не на своем месте, сдвинутой.
– Прости, – сказала я. – Все время забываю. Но я знаю, я привыкну носить оба. Я обещаю.
Он кивнул и сосредоточился, обгоняя грузовик. Я посмотрела в окно, представляя себе нашу машину на карте. Мы двигались на восток, по направлению к океану. Я никогда не бывала на побережье. Моя семья, разросшаяся к тому времени, когда я стала ее членом, не имела времени для семейного отдыха на пляже. Когда друзья возвращались после летних каникул, загоревшие, с коллекциями ракушек, я не завидовала, втайне я была рада. В океане, с его беспредельностью, бьющейся о край земли, было что-то тревожащее. Мэтью обещал взять меня с собой поплавать на байдарке по бесконечным болотам его острова, но я только кивала уклончиво. Я была влюблена и не желала его разочаровывать, надеясь, что он поможет мне полюбить воду, как любит ее он.
Когда мы достигли Саванны, послеполуденное солнце заглядывало в машину, ласково убаюкивая меня. В полусне я ощутила знакомый запах и поняла, что Мэтью открыл окно. Легкий бриз доносил до меня аромат чего-то сладкого и вместе с тем пугающего.
По-прежнему в полусне, я хотела как-нибудь приподняться и получше принюхаться, но невидимая сила парализовала меня, я так и не выбралась из темного