Коктейль из развесистой клюквы. Елена Логунова
попросил:
– Мама! Мамотька! Мамулетька! Дай ему одну хоошую сосисотьку!
– У ребенка появилась занятная манера именовать себя в третьем лице, – пояснил Колян, стаскивая малыша с табурета. – Колюша, а умыться, а ручки помыть?
– Папотька! Помой ему рутьки! – Ребенок потянул отца в ванную.
– Садитесь к стеночке, там поспокойнее будет, – посоветовала я гостям. – И держите свои тарелки подальше от Масяни, он чрезмерно любит сосиски.
С сосисками, сыром, вареными яйцами и творожной пастой соединенными усилиями расправились быстро. За кофе и чаем «приговорили» печенье и не съеденные Масей с вечера кукурузные палочки.
– Могу еще предложить мед и курагу, – сообщила я, поспешно проинспектировав холодильник.
– А можно еще кофе? – попросил Лазарчук.
– А мне чаю? – хлопнул ресницами Петька.
– Чай можешь выпить Масянькин, он к своей кружке не прикоснулся. Видно, не хотел горячительного, – отозвался Колян.
– Лошадка! Лошадотька! Лошадюля! – с болью в голосе вскричал ребенок, успевший убежать из кухни в комнату. – Лоша-а-а-а-а-а!
Нарастающий детский рев создавал полную иллюзию того, что мы вдруг перенеслись в аэропорт, прямо на взлетную полосу. Я малодушно зажмурилась.
– Пристегните ремни! – ассоциативно пробормотал Колян, отодвигая свой табурет с прохода.
Топая ножками, в кухню ворвался рыдающий Мася. В руке у малыша была куцая тряпочка, похожая на несвежий носовой платок.
– О боже! – Я сообразила, что ребенок нашел пропущенный мной фрагмент лопнувшей зебры.
– Ни слова про травку! – шепнула я Коляну. – Срочно нужна другая версия событий!
– Ага, – муж понятливо кивнул.
– Лошадка? – Всхлипывающий малыш протянул мне резиновый клок.
– Это? Да, это лошадка, – вынужденно согласилась я, решительно не зная, что говорить дальше.
– Это была лошадка, – перебил меня Колян, сделав акцент на прошедшем времени глагола.
Затем прищурился и вдохновенно зачастил:
– Но лошадка не простая. Не надо плакать, Колюша! Ты помнишь сказку про Царевну-лягушку? Умница! Так вот, мой хороший, у нас с тобой была Царевна-лошадка…
– Не хило! – пробормотал Лазарчук.
– Вчера вечером Коля обнимал и целовал Царевну-лошадку, и поэтому ночью она сбросила свою лошадиную шкурку! – заявил Колян.
– И превратилась в Царевну! – радостно подхватил Лазарчук, смекнув, к чему клонит Колян.
– Правда-правда, мой милый! – Я тоже поспешила присоединиться к сказочникам.
Мася закрыл ротик, неуверенно улыбнулся, а потом огляделся по сторонам и неожиданно требовательно спросил:
– Где Цаевна?
– Оп-ля! – тихо сказал Колян.
Предъявить ребенку вылупившуюся из лошадки Царевну он явно не был готов.
Я оценивающе посмотрела на Лазарчука.
– Царевич! – перехватив мой взгляд, нашелся с ответом сообразительный Колян. – Наша лошадка превратилась не в Царевну, а в Царевича!
– Такой