Молилась ли ты на ночь?. Елена Логунова
в белой рубашке и черных брюках лежал на залитом кровью ковре, и в груди его торчал кинжал. Красивая молодая женщина в пальто с капюшоном лежала тоже, там же, так же, но без кинжала. Так?
– Так! – кивнул Димон, радуясь достигнутому взаимопониманию.
– Не так! – тихо, душевно, с сожалением возразил лысоватый. – У нас тут не два трупа, а всего один. Он, правда, смуглый и мужского пола, но не в брюках и рубашке, а в спортивном костюме, и убит не кинжалом, а ударом тяжелого тупого предмета по голове.
– Кажется, я адресом ошибся! – глупо пробормотал Димон и привстал с табурета, словно собираясь бежать, искать в окрестностях квартиру с двумя трупами, подходящими под его описание.
– Сидеть! – крикнул лысоватый. – Удар по голове жертвы нанесен толстым журналом в самодельной фанерной обложке.
Димон рухнул на табурет. Крепкую фанерку к каталогу «Гюнтер» он приспособил самолично, чтобы журнал не мялся и не терял форму. Лысоватый печально посмотрел на Димона и снова заговорил тихо, ласково:
– А теперь, Дмитрий Иванович, расскажите честно, как и почему вы убили гражданина Ашота Гамлетовича Полуянца?
Глава 5
Тортик был чудесный: бисквитные коржи в меру пропитаны ликером, сливки взбиты в крепкую пышную пену, фрукты в прослойке восхитительно свежи.
– У-м-м-м! – промычала я, облизывая пальцы после второго куска и уже косясь на третий.
– Тебе ш рожовым шветощком или ш беленьким? – с набитым ртом прошамкала Трошкина, в очередной раз занося нож над ополовиненным тортом.
Я задумалась, обстоятельно сравнивая достоинства розового и беленького цветочков, и немного замешкалась с ответом, поэтому Алка рассудила по-своему:
– И ш тем, и ш другим!
С этими словами подружка старательно выпилила из торта кусочек в форме большой буквы «г» – эта загогулина позволила захватить сразу два розана.
– Спасибо, дорогая! – с признательностью сказала я, принимая сладкий кус. – И за тортик, и вообще!
– Пользуйся моей добротой! – важно ответствовала Трошкина и отхватила себе немалый ломоть сразу с тремя цветочками.
– Чин-чин!
Мы звонко чокнулись серебряными ложечками и уже приготовились погрузить их в нежную бисквитную плоть тортика, когда в прихожей запел звонок.
– Кто это так некстати? – заволновалась Алка, покосившись на торт, которого осталось уже не так много, чтобы с кем-то делиться.
Она положила ложечку и убежала в прихожую. Я услышала щелчок замка, а потом умиленный голос подружки:
– Ой, кто это к нам пришел, такой миленький, хорошенький, ушастенький!
– Чебурашка, что ли? – вслух задумалась я.
– Сама ты Чебурашка! – ответил, входя в кухню, Денис Кулебякин – мой любимый эксперт-криминалист.
– Миленький, ты вроде не такой уж ушастенький? – удивилась я.
Тут из-под ног Дениса в кухню прошмыгнул, спасаясь от Алкиных слюнявых нежностей, бассет-хаунд Барклай. При виде высящихся