Имперский ястреб. Диана Удовиченко
герб.
– Зачем он мне, Луга ради? – поразился я.
– Чтобы размещать на дверцах кареты, воротах, штандартах, а потом передать вашим детям, – сообщил толстяк. – Вы скажите примерно, чего хотите, а я потом нарисую.
– Рисуйте, – ответил я, снова стянул рубаху и указал мастеру Авериусу на правое плечо.
– Что ты можешь о нем сказать?
– Он молод, красив, и великолепен в постели.
– Дрянь! Ты испытываешь мое терпение. Что тебе удалось узнать?
– По—моему, невинен, как младенец.
– Значит, ты тоже не справилась. А он хитер! Что ж, мальчишка не оставляет мне выбора. Почему ты хмуришься?
– Ты убьешь его?
– А тебе жаль?…
Прошла неделя, я понемногу свыкался со своим новым положением. С помощью мягкого руководства Сэма осваивал хорошие манеры. Получил в имперском банке часть причитающейся мне ренты и выплатил слугам первое жалованье. Жизнь налаживалась. Огорчало лишь одно: я никак не мог выбрать время, чтобы навестить дядюшку Ге. Это обстоятельство заставляло меня чувствовать себя неблагодарным и бессовестным человечишкой. Конечно, дядя должен был очень волноваться за своего непутевого воспитанника. Представляю, что подумал бедный старик, когда матросы с «Люсинды» доставили ему товары и рассказали, что меня увели императорские гвардейцы. В свое оправдание могу сказать: у меня действительно не было свободной минутки. То есть такой минутки, чтобы я находился один. К тому же, не оставляло странное чувство, что я все время нахожусь под прицелом чьих—то внимательных глаз. Не хотелось подводить дядюшку под подозрения. А как иначе было передать ему капсулу с пауронием, которую я все время носил в кармане штанов? Между тем я даже по улице не мог пройти, не став объектом чьего—нибудь навязчивого внимания. Уж не знаю зачем: то ли случайно, то ли для благого примера народу, из меня сделали героя. На ярмарках и площадях бродячие артисты устраивали представления под названием: «Спасение императора, или добродетельный бастард», уличные барды распевали баллады в мою честь, а лоточники вовсю продавали дешевенькие, намалеванные на плохой бумаге, но тем не менее вполне узнаваемые портреты вашего покорного слуги.
Утро мое начиналось с отчета дворецкого о хозяйстве, затем я отдавал Сэму необходимые распоряжения и шел в кабинет. Потом до самого обеда ко мне косяком тянулись посетители. Вот уж не думал, что когда—нибудь понадоблюсь такому количеству людей! Портные, сапожники, посыльные из Геральдического управления, которое до сих пор не могло нарисовать мне герб, вестовые из штаба полка, почему—то озабоченные необходимостью ознакомить меня с очередным приказом или распоряжением… После обеда за мной присылали карету, и я ехал ко двору. Зачем императору требовалось мое ежедневное присутствие во дворце – я понятия не имел, но не спорить же с монархом! Пару раз я присутствовал на семейных ужинах, три раза на больших приемах, где перезнакомился с кучей народу, а один раз даже был на балу, где изрядно оконфузился. Одна из придворных