Орел пустыни. Джек Хайт
содержал свое тело в чистоте. Джону уже довелось испытать это на себе, и он не горел желанием повторять опыт.
Вымывшись, он поспешил в свою комнату, надел свободные полотняные штаны, которые ему выдали, подпоясал тунику куском веревки и направился на кухню. Снаружи уже стояло несколько рабов, они ели горячие лепешки и тихо разговаривали на разных языках.
Старший раб – седой чернокожий евнух по имени Харит – протянул Джону кусок хлеба. Он встал в стороне от остальных и ел медленно, глядя на горы, над которыми вот-вот должно было появиться солнце. Мысли Джона занимала Зимат, хотя после их первой встречи он видел ее всего дважды, и оба раза издалека. Она казалась ему непохожей на других женщин, и Джон подумал о своем доме в Англии, а потом об отце. Он нахмурился, сообразив, что не может вспомнить его лица, будто с тех пор, как он оставил родные места, прошла целая жизнь. Джон принялся складывать в уме недели и месяцы, и у него получилось, что прошло почти два года с тех пор, как его жизнь была разрушена.
– Мытье когда-нибудь меня прикончит, – пробормотал подошедший к Джону Таур. Он оторвал зубами кусок лепешки и продолжал: – Это совершенно противоестественно.
– Зато у нас больше нет вшей, – заметил Джон, и Таур, чей рот был набит едой, скептически заворчал.
Джон посмотрел на ближние горы и увидел, что небо над ними стало голубым, и теперь в любой момент над горизонтом должно было появиться солнце.
– Мне пора.
Таур снова что-то проворчал, и Джон вошел на кухню, где девушка-служанка разжигала очаг, а Басима замешивала тесто. Она не обращала на него внимания, и он молча ждал. Джон уже знал, что не должен с ней заговаривать. Наконец она подняла голову.
– Ты, на конюшню, – сказала она и показала на дверь, чтобы подчеркнуть свои слова. Джон вздохнул. Яхур — «конюшня» – было одним из первых арабских слов, которые он выучил. За прошедшие две недели он чистил их столько раз, что уже давно сбился со счета. – Потом вода и дрова.
– Аива, м’аллима, – ответил Джон. – Да, госпожа.
Юсуф сидел, скрестив ноги, в тени одного из лаймовых деревьев, росших вдоль задней стены дома, тер подбородок и хмурился, пытаясь вспомнить франкийское слово, означавшее «птица».
– Мерде, – ухмыльнувшись, предложил Туран. – Пута?
Ибн Джумэй наградил его сердитым взглядом. Складывалось впечатление, что способность Турана к языкам ограничивалась лишь бранными словами вроде «дерьмо» или «шлюха». Стоявший за спиной Турана раб Таур громко рассмеялся.
– Нет, – поправил его Ибн Джумэй на латыни. – Мерде — это то, что находится у тебя между ушами, Туран.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного