Всё понятно. Ирина Некипелова
за столь поздний звонок. Вас беспокоят из центральной городской больницы.
– Что-то случилось?
– К сожалению, да. Сегодня в полночь ваш отец был доставлен в кардиологическое отделение и через два часа скончался. Врачи сделали, что могли. Примите наши глубокие соболезнования.
Тишина. Да, конечно, отец был уже очень стар, да и она совсем немолода, но даже в таком возрасте терять близких людей безумно больно.
– Когда я могу забрать тело?
– Подъезжайте утром, всё будет уже готово.
– Хорошо…
– Будем вас ждать, – женщина в телефоне отключилась.
Хикари села за стол, одной рукой подперев упавшую голову, а другой всё ещё держа телефон, из которого слышались равномерные гудки.
Зрачки-планеты завораживают тебя. Эфир растекается в пространстве, он душит тебя, ты просыпаешься…
А тебя и нет. Всё приснилось.
БОГ ПО ВЫЗОВУ
Как это приятно – ничего не чувствовать и всё же считаться живым.
Здесь, под высокими потолками, гуляло солнце, окрашенное в синие, красные и зелёные цвета от устремлённых в небо витражей. Оно было винным, тяжёлым, маслянистым и благоухало крыльями ангелов. Оно было светом. А там, внизу, было темно и дымно от скупых свеч. Свет не проникал туда. Однако темно там было не от отсутствия света; темно там было от присутствия тьмы – душ и тел тех, кто медленно передвигался по выложенному пестрым кафелем полу от иконы к иконе, зажигал купленные по бросовой цене свечи и суетливо крестился перед тем, как воткнуть их, уже зажжёнными, в свободное гнездо канунного стола, непременно стоящего перед каждой иконой.
Здесь недосягаемое, неуловимое, невыносимое солнце слепило глаза и бросало вызов своей безупречностью. От жаркого света, растянувшегося высоко над головой, тошнило и выворачивало наизнанку. А там, в темноте, было прохладно и уютно. Пугливыми тенями скользили по кафелю прихожане, притащившие свои жалкие, алкающие земных благ души, чтобы распаковать их перед образами в очередной мелкой просьбе к богу.
Люди просили хорошей жизни и здоровья – себе и близким, несчастий и смерти – врагам, они просили денег, машин, квартир, низких цен на хлеб и мясо, свободных мест на кладбище… Они осуждали соседей, коллег, правительство… Зажигали свечи, шептали слова заученных молитв. Их голоса глухо шелестели, опускаясь всё ниже, к самому полу, и замолкали, едва достигнув его. Кто-то хотел прощения, кто-то успокоения, кто-то забвения. Никто не хотел одиночества. И все пытались избежать смерти. Откупиться от неё, вымолить себе вечную жизнь. Несчастные люди… Разве не знали они, что нет места на земле, куда не проникает смерть? Она везде и всегда. Она владычица и госпожа.
Люди просили и плакали. Их души изнывали от желаний, и, уже не вникая в суть молитв, прихожане торопливо, словно боясь забыть или не успеть известить бога о том, что они хотят, повторяли снова и снова заученные когда-то в детстве слова.
Молитвами