Литератор. Василий Верещагин
должное приятелю, опять перешли к сладким грезам и стали ловить образ чего-то только что упущенного, нежного, близкого… «Ах, да, Наташа!» – и сопоставление этого имени с только что помянутым именем Верховцева неприятно поразило его; он даже невольно остановил лошадь, так что дремавший сзади казак едва не наехал на своего барина.
Неугомонная мысль стала теперь искать объяснения какого-то неясного тоскливого чувства, его охватившего… Да, вот в чем дело: Наташа и прежде, – он хорошо это заметил, особенно перед отъездом, – неравнодушно относилась к Верховцеву, а теперь, узнавши о его сумасшедшей храбрости, чего доброго, просто влюбится в него как в «героя»; она такая, ее на это станет, – и что-то захолонуло у него на сердце, – это очень возможно… Ну, что же, пусть!
А он?.. Кто его знает, какой он в этого рода делах, он скрытный… «Впрочем, что этим так интересоваться? Он мне не брат, не сват, да и она не одна на свете – большой беды не будет, скатертью дорога!»
Владимир старался перенести свои мысли на Соню или на ту барышню, за которою ухаживал в Петербурге, но не мог: первая была разменная монета, а вторая уж слишком казовая невеста, видимо, настойчиво желавшая выйти замуж, если можно, за него, а коли нельзя, так и за другого кого-нибудь, только поскорее; она даже намекала ему на свое действительно большое приданое.
Орудийный выстрел, совсем близкий, заставил его вздрогнуть и оглядеться: он проехал деревню Сгаловицы и незаметно поднялся на высоту, с которой стали открываться плевненские позиции и дымки выстрелов.
Расспросив встретившегося казака из главной квартиры о том, где находится его светлость, и узнав, что князь уехал сегодня на левый фланг, Владимир взял в ту же сторону в намерении поскорее встретить отца-командира, всегда требовавшего от ординарцев скорой езды и немедленного донесения о результате поручения.
Завидевши группу в лощине, он принял было ее за тех, кого искал, но скоро увидел ошибку и распознал офицеров штаба генерала Глотова.
– Утром он проехал здесь, – объяснили ему, – на левый фланг; теперь он должен возвращаться, тут скоро где-нибудь и встретите его.
Владимир приложил руку к козырьку и проехал далее. Немного правее, пониже, открылась батарея; он поехал к ней рысью, чтобы не представлять из себя мишени для турецких выстрелов, но не обошлось, однако, без того, чтобы две-три гранаты из заметившего его редута не перелетели через голову.
– Не проезжал ли здесь его светлость и если проехал, в какую сторону, чтобы мне не разъехаться с ним?
– У нас начальство редко бывает, – ответил артиллерийский офицер, – турки слишком любезно принимают всех приезжих… Видите, как они и вас приветствуют! – В самом деле, гранаты одна за другою стали ударять по брустверу батареи. – Слышали, что проехал на левый фланг, только отсюда не видели его.
Поблагодарив, Половцев воротился на дорогу и тут уже не вытерпел, пустил лошадь вскачь, с редута стали угощать его шрапнелью так старательно, что он невольно упрекнул