В добрый час. Элизабет Вернер
Евгения Берков изволит звать вас сегодня к обеду в семь часов вечера, – объявил тот. – Нынче приглашены к обеду все служащие, да из города почти все знатные особы… мне ужасно некогда. Будьте аккуратны, пожалуйста! Ровно в семь часов!
Лакей, по-видимому, очень спешил, он быстро кивнул головой присутствующим и вышел.
– Ты пойдешь, Ульрих? – быстро спросила Марта.
– Что с тобой, Марта? – сердито сказал ей дядя. – Неужели, по-твоему, он может не пойти, когда госпожа зовет его? Конечно, вы оба были бы в состоянии выкинуть такую штуку!
Марта, не обращая внимания на выговор, подошла к двоюродному брату и положила руку ему на плечо.
– Ты пойдешь? – тихо повторила она. Ульрих, мрачно уставившись в пол, как будто боролся с самим собой, потом вдруг быстро поднял голову.
– Конечно, пойду! Я желал бы знать, что, собственно, ей угодно от меня, после того как в течение целой недели она не потрудилась даже…
Он вдруг осекся, сообразив, что сказал слишком много. Рука Марты соскользнула с его плеча, и она отошла от него, а отец, вздохнув, сказал:
– Сохрани Бог, если ты и там будешь так разговаривать. На беду еще старик Берков приехал вчера вечером. Стоит только вам встретиться, как тебе не быть больше штейгером, а мне шихтмейстером! Я ведь хорошо знаю его.
Презрительная улыбка мелькнула на губах молодого человека.
– Не беспокойся, отец! Они не сомневаются в твоей преданности и отлично знают, сколько горя причиняет тебе твой непослушный сын, не желая подчиниться им. Тебе ничего не будет, да и я пока еще тоже останусь здесь, – сказал Ульрих с достоинством, гордо выпрямившись во весь рост. – Они не посмеют прогнать меня, потому что слишком боятся.
Он повернулся к отцу спиной и, толкнув дверь, вышел из комнаты. Шихтмейстер всплеснул руками, собираясь разразиться вдогонку своему непокорному сыну громовой речью, но Марта помешала ему, решительно приняв сторону Ульриха. Устав спорить, старик схватил свою трубку и направился к двери.
– Слушай, Марта! – обратился он к ней с порога. – Вижу, вы с Ульрихом по упрямству два сапога пара. Но и на него найдется управа, не будь я Готхольд Гартман.
Тем временем на хозяйской вилле шли приготовления к большому обеду. Лакеи бегали взад и вперед по лестницам, в кладовых и на кухне хлопотали повара и служанки; во всем доме царила та беспокойная суета, которая всегда предшествует большим праздникам.
Тем больший контраст представляла тишина на половине молодого Беркова. Шторы и портьеры были спущены, лакей, обходивший комнаты и осматривавший, все ли в порядке, осторожно ступал по толстому ковру, он отлично знал, что молодой господин, находившийся в соседней комнате, предпочитал проводить большую часть дня лежа на диване и не любил, чтобы его беспокоил хоть малейший шум.
Молодой наследник лежал, растянувшись на диване, полузакрыв глаза и держа в руках книгу, которую читал, или, вернее,