Роботы не умирают (сборник). Марат Каби
двери, стараясь разглядеть что-нибудь через замочную скважину.
Убивать – это очень быстро. Какие-то пять минут назад один из лучших врачей страны и его любящая жена смеялись, ели, отпивали шампанское из легких бокалов, передавали по просьбе гостя соль или перец, нечаянно коснувшись его теплой рукой и не замечая этого. Пять минут назад они были живы. Пять минут прошло, и теперь их тела, неестественно изломанные смертью, неподвижно лежали на полу.
За первым убийцей беззвучно и слаженно через открытую дверь заходят еще трое – в таких же масках, в той же форме защитного цвета. Они перешагивают через тела и проходят к гостиной, один из них наступает тяжелой подошвой на откинутую руку Элен и тихо чертыхается, чуть было не споткнувшись. Резким движением они распахивают двери и начинают стрелять, спокойно, отрывисто переводя прицел, будто в компьютерной игре. Они расстреливают всех, не делая скидки на пол, возраст, выражение испуга на лице, отчаянный крик. Первые умирают, не успев понять, что же произошло, другие пытаются спрятаться под стол, закрывают лица и головы руками, будто бы это сможет защитить их от пуль. Музыка еще продолжает играть из колонок, и происходящее в комнате напоминает пантомиму, в которой актеры без слов изображают ужас. Наконец одна из пуль попадает в музыкальный центр, и в комнате становятся слышны только глухие выстрелы, падение тел, отрывочные крики, стоны умирающих и неровный плач.
Расстреляв всех, люди в масках спокойно расходятся по комнате. Один из них задумчиво смотрит на картину в скромной раме на стене, второй достает книгу из шкафа и, пролистав, бросает на пол. Заглянув под стол, один из убийц видит там мужчину. Он полноват, его круглое лицо бледно и покрыто испариной, через белую рубашку на плече проступило красное пятно. Мужчина мелко трясется. Губы его шепчут:
– Не надо. Не надо. Не надо. – Он будто повторяет заклятие. – Не надо. Я не скажу. Ничего не скажу.
У него начинают закатываться глаза, он вот-вот потеряет сознание.
– Не надо. Не надо, – твердит он. Человек в маске легко останавливает его истерику выстрелом в голову.
За креслом, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками, сидит молодая женщина. Она быстро качается вперед-назад, вперед-назад, из ее открытых глаз катятся слезы. Она не замечает их. Когда убийца резко отодвигает кресло в сторону, она выходит из своего ступора и, прижавшись спиной к стене, кричит срывая голос, беспомощно перебирая ногами, будто желая вжаться в стену, слиться с ней, вобрать ее твердость и холод в свое горячее, живое и от того беззащитное тело. Обессилев, она перестает кричать и только умоляет, мелко тряся головой:
– Прошу вас. У меня ребенок. Прошу вас, не надо. Я ничего никому не скажу. Я закрою глаза. Я сделаю все, что вы скажете.
Человек в маске утвердительно кивает ей головой. И она, на секунду поверив в свое спасение, крепко закрывает глаза, веки ее дрожат, из-под ресниц текут слезы. Человек в маске вытягивает руку и стреляет в упор: в голову, в тело, снова в голову. Он не любил