Руны. Элизабет Вернер
чтобы я говорил серьезно. Бернгард прямо из Ротенбаха с согласия своего дяди поступил на морскую службу; ему все пути были открыты. Я же должен был ехать в Берлин отбывать свой год воинской повинности в качестве вольноопределяющегося. Но мы вдвоем уже составили свой план военных действий. Папа снабдил меня всеми нужными бумагами, и я просто отправился с ними к Бернгарду и вместе с ним определился на Морскую службу. Потом я написал домой и почтительнейше заявил отцу, что поступил не в драгуны, а в моряки. Вот-то поднялся шум в Оттендорфе! Папа хотел, было сию же минуту ехать, чтобы взять меня обратно, но потом одумался, а я тем временем написал и дяде Гоэнфельсу. Тот, правда, отчитал меня письменно страшнейшим образом за мое непослушание, но в душе, я думаю, был на моей стороне. Во всяком случае, он уговорил папу, объяснив, что сделанного уже не вернешь.
– Ты говоришь о министре? – спросил Филипп. – Разве ты с ним в родстве?
– Собственно говоря, нет, но он друг юности моего отца и наш ближайший сосед по имению, отсюда и пошло это прозвище «дядя». Однако вернемся к тебе, Филипп. Какой именно важный государственный пост ты имеешь честь занимать? Ты собирался изучать право.
– Да, я изучал право, но служить в каком бы то ни было ведомстве, отказался, меня не устраивают условия службы. Так долго приходится ждать, пока станешь кем-нибудь!
– И потому ты предпочел остаться никем? Что ж, твое состояние, конечно, позволяет тебе это, но мне наскучило бы бесцельно шататься по свету. Это не удовольствие.
– Удовольствие! – повторил Редер с глубоким вздохом. – Разве жизнь вообще – удовольствие? Мне она принесла лишь разочарование и горе.
– В твои-то двадцать пять лет? – насмешливо проговорил Курт. – Впрочем, ты всегда считал себя пасынком судьбы, хотя на самом деле тебе всегда удивительно везло. Полагаю, ты счастливый жених, а может, уже и муж? Я где-то читал объявление о твоей помолвке.
– Не говори об этом, с этим покончено, – мрачно перебил его Редер. – Да, я был помолвлен, но моя невеста изменила мне; она вышла за другого.
– На твоем месте я сразу же женился бы на другой, – заметил молодой моряк с полнейшим душевным спокойствием.
– Ты по-прежнему бессердечен и способен насмехаться решительно над всеми без исключения!
– Напротив, я глубоко сочувствую тебе, – заметил Курт совершенно спокойно. – Итак, твоя невеста бросила тебя? Как же это могло случиться?
– Ее уговорили родители; они силой настояли на нашей помолвке; она же любила другого, человека, не стремящегося ни к какой карьере, бедняка без гроша за душой. Но, в конце концов, она объявила, что не в силах забыть его, и я был принесен в жертву этому человеку.
– Обыкновенная история людей, у которых много денег, – заметил Фернштейн. – Отец с матерью ловят хорошую партию, а дочка бунтует. Не принимай этого так близко к сердцу, подыщи себе другую.
– Никогда! Я потерял веру в женщин, и они для меня больше не существуют.
– Жаль!