Голодный дом. Дэвид Митчелл
рождения в октябре.
– А мой – в феврале. – Я старше, хоть и меньше ростом. – А ты в какой школе учишься?
– Я со школой не в ладах, – говорит Иона. – Если так можно выразиться.
Я ничего не понимаю.
– Но дети должны ходить в школу. Так по закону положено.
– С законом я тоже не в ладах. Хочешь еще сливу?
– Спасибо. А как же школьные инспекторы?
Выражение лица Ионы, наверное, называется озадаченным. Миссис Маркони недавно объясняла мне, что такое «озадаченный».
– Какие инспекторы?
Непонятно, почему он этого не знает.
– Ты меня надуваешь, да?
– Зачем мне тебя надувать, – говорит Иона. – Ты же не воздушный шарик.
По-моему, это остроумно, но если бы я такое Гэсу Ингрему заявил, он бы меня на регбийных воротах распял.
– Нет, правда, меня дома учат.
– Ух ты, здóрово! А кто тебя учит? Мама?
– Наш мэтр, – отвечает Иона и смотрит на меня.
У него болючий взгляд, и я отвожу глаза. Мэтр – в приличном обществе так называют учителя.
– А он хороший?
Иона без хвастовства отвечает:
– Чистый гений.
– Ого. Мне прямо завидно, – признаюсь я. – Я школу ненавижу. Ненавижу.
– Да, если не вписаться в систему, жизнь превращается в ад. А твой отец тоже пианист, как мама?
Я с одинаковой силой ненавижу школу и люблю говорить о папе.
– Нет, он в Солсбери живет. Только не в Уилтшире, а в Родезии. Он оттуда родом, из Родезии. Теперь в родезийской армии бойцов обучает. Мальчишки часто про своих родителей байки рассказывают, а я говорю чистую правду: мой папа – снайпер. За сто метров может человеку пулю между глаз всадить. Он мне однажды показывал.
– Он при тебе кому-то пулю между глаз всадил?
– Не кому-то, а манекену. На стрельбище в Олдершоте. У манекена был радужный парик и усики как у Адольфа Гитлера.
В сливовых деревьях воркуют дикие или домашние голуби, по звуку не определишь. И вообще не ясно, это один вид птиц или нет.
– Трудно, наверное, когда отца рядом нет, – говорит Иона.
Я пожимаю плечами. Мама велела про развод не говорить.
– А ты в Африке был? – спрашивает Иона.
– Нет. Папа обещал, что на следующее Рождество я смогу к нему приехать. Я в прошлое Рождество собирался, но папе пришлось срочно обучать солдат. Когда у нас зима, там лето. – Я хочу рассказать Ионе, что мы с папой должны поехать на сафари, но вспоминаю объяснение миссис Маркони: беседа – как пинг-понг, говорить надо по очереди. – А твой отец где работает?
Вот сейчас Иона скажет, что отец у него адмирал, или судья, или еще кто-нибудь важный, но нет.
– Отец умер. Его застрелили. Несчастный случай на охоте. Это очень давно было.
«Вряд ли очень давно», – думаю я, а вслух говорю:
– Ага.
Высокие стебли наперстянки с пурпурными соцветиями колышутся, будто в них кто-то прячется…
…но там никого нет.
– Нэйтан, расскажи о своих кошмарах, – просит Иона.
Мы