Петля Афродиты. Лариса Соболева
и бог с ним, с зонтом, Надежда Алексеевна взяла два пакета в одну руку, но Валерий Витальевич забрал их. Поблагодарив медработников, оба вышли в длинный темный коридор. Шли молча. Между ними давно образовался вакуум, по негласному договору тема «почему у нас так?» находилась под запретом, оставшись наедине, он и она ощущали себя в разных точках галактики. И оба это понимали.
Выйдя из здания в парк, прилегающий к больнице, они с облегчением выдохнули сжатый больничный дух незаметно друг для друга. Болотовы стали скрывать и свои эмоции. Как чужие. А ведь конфликтных ситуаций у них будто бы и не было. Однако у кого рыльце в пуху? Кто час за часом исподволь сооружал эту разобщенность? Болотов и не отрицал бы вину, появись обвинитель, потому в данную минуту решился пойти на сближение с женой, а начинать лучше всего с шутки:
– Я и не знал, что моя любимая теща играется в куколки.
– Хочешь сказать, моя мать впала в маразм?
Надин голос напомнил «дворники», разгребающие воду на лобовом стекле, – такой же скрипучий, невыразительный, монотонный и действующий на нервы. Валерий Витальевич про себя признал, что шутка действительно неудачная, но, с другой стороны, Надя могла бы и смягчиться.
Остаток пути до машины, потом до дома прошел в натянутом молчании. Когда людям не о чем поболтать и уже ничто их не объединяет, время, проведенное вместе, отравляет обоих.
3
Любовница
– Пойми, я не мог ее добить… просто не мог, – винился Болотов утром, находясь у той, с которой хотел бы встретить старость, но при этом не хотел порвать с семьей.
– Я знаю, ты благородный человек, – тускло вымолвила Инна, опустив длинные ресницы, от которых тень упала на скулы. – Но почему-то твое благородство мало распространяется на меня…
– Да при чем тут благородство! – взорвался Болотов.
Он ходил, ходил… Это такая примитивная реакция на ситуацию, в которой внутреннее неудобство выражается в тупом движении. А она сидела в углу дивана, поджав под себя ноги, укрытые пледом, и слушала его с монашеским смирением. В сущности, Болотов пустился в путешествие вокруг дивана с Инной, прячась от ее глаз. Впрочем, это было лишним, ведь она на него не смотрела. Он взмахивал руками, приглаживал волосы, тер подбородок, нос… и понимал, что выглядит дерьмом. Себя со стороны сложно увидеть, еще сложнее – дать себе же честную оценку, а он успешно делал то и другое. И на собственной фальши ловил себя, кстати, по изворотливости Валерий Витальевич просто чемпион мира.
Инна – очаровательная шатенка с волнистыми волосами и бледно-серыми глазами, чистыми, как родниковая вода. Он обожал ее сдобные губы, молочную кожу, мягкие ладони с аккуратными ноготками на пальцах, упругое и богатое тело, которым Болотов упивался до самозабвения. А как ему льстило, что его, седовласого мэна, любит хорошенькая и молоденькая девочка – почти ровесница дочери! Но сегодня Инна ощущала себя обманутой, потому робко взбунтовалась, ее голос дрожал, в родниковой воде глаз просматривалось помутнение от обиды. Она уже не верила словам-пустышкам,