Драйв! Dolcezza. Цикл «Прутский Декамерон». Книга 5. Александр Амурчик
и зовет меня?.. Может, еще не поздно что-нибудь сделать…
Повернувшись лицом к двери, я сделал шаг и увидел… ее. Инна сидела под окном, разделяющим лоджию и комнату, на корточках, прижавшись к стене спиной. Из-за своего маленького роста она не доставала головой даже до подоконника, поэтому я и не увидел ее, не заметил раньше. И за эти несколько минут, показавшихся мне вечностью, она, находясь за моей спиной, не дала о себе знать, не окликнула меня. Просто сидела и молчала. В одном шаге от меня. Руки ее были сложены на коленях, голова покоилась на руках. Совершенно обессилевший, я преодолел этот шаг и опустился перед ней на колени.
– Где ты был? Почему ты оставил меня одну? – подняв на меня глаза, прошептала Инна.
Скрещенными руками она прикрывала свои груди и казалась от этого совсем ребенком – голым, слабым и беззащитным. – Я хочу пить, – вдруг жалобно, без какой-либо связи с предыдущими вопросами добавила она.
Я, не сумев в этот момент вымолвить и слова, встал, выпрямился, вышел в комнату, наполнил бокал шампанским, затем вернулся и подал ей. Она медленно поднялась на ноги, взяла из моей руки бокал, залпом выпила его, затем поставила на подоконник и протянула ко мне руки. Я подхватил ее – она была легкой, как пушинка. И тут, когда я ощутил ее в своих руках – живую, телесную, целую и невредимую, меня прорвало:
– Почему ты?.. Глупая девчонка. Это просто безумие какое-то. Ты бы хоть одно слово сказала, Инка, я чуть с ума не сошел.
Девушка не отвечала мне; откуда ей было знать о той буре, что пронеслась в моей голове, моем сердце и в душе.
Я бесконечно долго носил ее по комнате на руках, словно маленькую, баюкал, целовал, крепко прижимая к себе… и плакал. Она, удивляясь, вытирала мои щеки своими детскими ладошками, гладила мои волосы и успокаивала меня.
Она – меня?!
Наконец мы опустились на простыни. Я обнял ее как самую большую в мире драгоценность, прижал девушку к себе так, чтобы она не смогла выбраться из моих объятий, после чего мы наконец уснули.
Спать нам пришлось недолго, очень скоро наступил рассвет, и девушкам было необходимо отправляться в студенческий лагерь.
Кондрат, когда я вошел в его комнату, все еще спал в обнимку со своей пассией. Я полюбовался, глядя на них: он всегда так спал с женщинами, со всеми в одной и то же позе: свою правую руку подложив ей под голову полукругом, а левой обнимая за талию.
Затем тронул Кондрата за руку: «Вставай, братишка, пора».
Мы проводили девушек почти до самых ворот студенческого городка. Там, прощаясь, Инна взяла обе мои ладони в свои, и сказала, слегка откинув голову назад:
– Если захочешь увидеть меня в последний раз, приходи послезавтра утром сюда, на пятачок к 10 утра. – Приходи, Савва, я прошу тебя. Ладно?
Я кивнул.
И она ушла.
– Как ты думаешь, почему она сказала «в последний раз»? – спросил я Кондрата. –