Бес искусства. Невероятная история одного арт-проекта. Андрей Степанов
дивясь людской неблагодарности, но отпустил художника с миром.
Среди причин той ясной, ничем не замутненной радости, с которой Пикус покидал синькинское предприятие, было одно немаловажное обстоятельство. С самого начала работы во «Вражине» у Вали обнаружилась склонность к ожирению. После каждой акции его организм откладывал граммов двадцать чистого жира и утрачивал такое же количество энергии. Бедняга раздувался физически и сдувался духовно. А поскольку акции шли одна за другой, то к концу замечательного десятилетия современного искусства Валя рисковал превратиться в грузного и грустного аутиста.
Поэтому, когда Синькин объявил ему про исчерпанный ресурс, Валя вздохнул свободно. Оставался лишь вопрос, что делать дальше. Родителей уже не было на свете – они не пережили новой карьеры сына. О том, чтобы вернуться в «Бронзовый век», Валя не мог даже подумать без содрогания. Ему хотелось только одного: раз и навсегда порвать со всяким искусством – и с классическим, и особенно с современным. Правда, кроме собственного отношения к искусству, он ничего производить не умел, но лучше было стать нищим, чем окончательно угробить свой организм. Так и вышло: он стал нищим.
Будущая жена подобрала Валю, когда он просил милостыню неподалеку от статуи Петра Первого работы Церетели – самого спокойного для него места в Москве. Звали эту удивительную девушку Галей, и она несомненно заслуживает отдельного рассказа. А пока вернемся на выставку шедевров из частных коллекций.
Глава 3
Проблемы грантососания
– Винсентом! – твердо ответил смотритель.
– Каким еще Винсентом? – вытаращился на него Беда. – Ван Гогом, что ли? Валька, да ты в себе?
Мухин был изумлен до глубины души. Мелькнула даже мысль, что этот толстячок – вовсе не его друг Валя, которого раньше выворачивало наизнанку от одного вида жизнелюбивых подсолнухов, а украденный в детстве Валин брат-близнец. Но нет: друг был самый настоящий, хотя и чуть обрюзгший.
– Ты что дурочку валяешь, а? – строго спросил Беда. – Ван Гог – это художник. Он картины писал. Картины! Понимаешь ты или нет: кар-ти-ны.
– Это не картины, это свет, – тихо, но твердо ответил Пикус.
Беда машинально взглянул на самое светлое пятно в зале – арлезианку, и ему показалось, что стерва подмигнула.
– Пукис! Ты что, просветлел?
– Послушай, Боря, – мирно сказал смотритель. – Во-первых, кончай обзываться. А во-вторых, отойди подальше от искусства – тогда и поговорим.
Мухин пожал плечами и отошел к дальним дверям. Там он крепко уселся на Валин стул и сказал:
– Ну.
Пикус осторожно приблизился и встал со стороны картины – так, чтобы в случае опасности успеть преградить путь вандалу.
– Да не бойся ты, дурачок, – успокоил его Беда. – Ничего твоему Винсенту не будет. Забыл, как публичная акция делается? Информационная поддержка нужна, журналисты, камеры. На Западе адвокат, у нас ментам отстегнуть