По когтю льва. Катя Чудакова
самого, вынужденного, просмотра, Алина решилась сравнить впечатления, ну и вообще глянуть на постановку модного балетмейстера. То, что ничего общего с классическим балетом там не будет, она прекрасно знала – в театре бывала регулярно, хотя предпочтение все-таки отдавала опере, а не балету.
Несмотря на брюзжание мужа по поводу чересчур вольной трактовки классических сюжетов, у Алины совершенно не вызывали отрицательных эмоций Аида с пылесосом или Дон Жуан в рваных джинсах и с бутылкой пива, исполняющие оперные арии. Сам Маркус посещал оперу и балет исключительно в Москве, когда они навещали там родителей Алины.
– Вот это – настоящее искусство! – довольно бормотал он, как будто бы заслуга в сохранении классических традиций русской школы балета принадлежала лично ему. – Не то что американцы и европейцы извращаются! Конечно, легче всего отвлечь внимание от недостатков хореографии голыми задницами и эротическими сценками!
– А ты закрой глаза и слушай! Музыка-то остается неизменной при любых постановках! – парировала ему Алина.
Однако ее аргумент на супруга никак не действовал, поэтому театры они посещали врозь. Она – в Дюссельдорфе, он – в Москве.
Наверное потому, что в немецких театрах нет таких шикарных буфетов, как в российских, ходят в них исключительно меломаны, а гурманы предпочитают за те же деньги посидеть в ресторанчике напротив. Например, привез жену или тещу в театр, а сам сиди себе спокойно часа три и наслаждайся отбивной. В самом же театре во время антракта вам предложат только утолить жажду. Ну или в лучшем случае отведать рогалик, присыпанный солью.
Потягивая из фужера минеральную воду, смешанную с яблочным соком, Алина прогуливалась по фойе и разглядывала хорошо знакомые ей портреты артистов театра. Где-то две трети из них – иностранцы. Японцы, китайцы, испанцы, итальянцы и, конечно же, – русские. Ничего удивительного: этот вид экспорта мало кого уже может удивить. С некоторыми из артистов Алина знакома лично – ввиду своей профессии, об остальных слышала от их коллег или общих знакомых.
– Глянь на эту жирную тюлениху! – послышался сзади молодой мужской голос. – Брюликов навесила на себя с полкило и думает, что неотразимая чувиха!
«С таким лексиконом – в опере? Что тут забыли эти хамоватые русские нувориши? – размышляла Алина, не решаясь оглянуться, чтобы в упор посмотреть на источник похабщины. Боковым зрением она уловила появление крупного объекта справа. В нос ударил резкий запах пряных духов. – И что за привычка выливать на себя сразу целый флакон? Это или своего рода демонстрация «крутизны», – у меня, мол, денег куры не клюют – могу сразу на себя вылить полсотни баксов, или попытка забить свой собственный не особо приятный запах. Во всяком случае, для окружающих такие ароматы не столь приятны, как себе представляют испускающие их источники».
Алина, слегка сморщив носик, повернулась, чтобы идти дальше, но снова услышала русскую речь. Правда, на этот раз говорила женщина, и очень тихо. «Совершенно