Малая Глуша. Мария Галина
маленькая головка» они решили в пользу химии. На голову одной были накручены крупные бигуди, на голову другой – мелкие, баранчиком.
– Все? – спросила Скиба, она сидела в парикмахерском кресле и щипчиками загибала себе ресницы. – Ладно, садись.
И неохотно поднялась.
– Ты только расчеши, и все. – Розка уселась в кресло, оно еще было теплое от Скибиного зада.
Из зеркала на нее смотрело знакомое лицо. Прическа топорщилась над ушами.
– С этой стороны короче получилось, – деловито сказала Скиба, – надо подровнять.
Она вновь накинула на Розку грязноватую простыню и щелкнула ножницами около уха. Потом вновь скептически поглядела на Розкино отражение.
Отражение укоризненно моргало на нее из зеркала.
– Тебе под мальчика не идет, – печально констатировала Скиба.
Боже мой, тоскливо подумала Розка, она же меня нарочно изуродовала. Терпеть не может, вот и изуродовала…
– Сколько с меня? – покорно спросила она.
– Три двадцать. И еще укладка. Семьдесят копеек.
Розка положила на квитанцию пять рублей. Скиба сгребла их и сунула в карман несвежего халата.
– Тебе, кстати, плащ не нужен? – спросила она дружелюбно. – Хороший плащ, польский. С погончиками. И недорого. Алла продает, из стоматологии.
– Нет, я пальто купила уже. Чешское.
– Твое, что ли, там висит?
– Ага.
– Где брала?
– У тети Вали, на почте.
– Попроси, чтобы она мне тоже отложила.
– У нее твоего размера нет, – с удовольствием сказала Розка.
– Личность установлена? – спросил лейтенант.
– Вот, – старший патрульный, заслоняясь от мокрого ветра, протянул потертую на углах зеленую книжечку, – пропуск на территорию порта. Мунтян Петр Михайлович. Машинист автокара.
Патрульный продрог и отсырел, пока стоял тут, ожидая наряда, и еще ему почему-то было страшно. Он много чего повидал в жизни и причины своего страха не понимал.
– Ладно, – лейтенант спрятал пропуск в планшетку. – Думаешь, по пьяни он? Сам?
Тени черных веток метались по лицу мертвого, отчего казалось, что тот гримасничает. Вдалеке, внизу, в черной мешанине воды и неба надрывался ревун.
– Может, и сам… – Патрульный пытался раскурить сырую сигарету. – А только, ежкин кот, трудно представить, кем надо быть, чтобы так исхитриться. То есть… Ну, следака надо вызывать. Ты только погляди, Палыч…
Он отбросил сигарету, которая, упав в лужу, зашипела и погасла, и посветил фонариком. Лейтенант, всмотревшись, ошеломленно покачал головой.
– Йопт, – потрясенно проговорил он, – что это у него с ногами?
– Ты зря постриглась, золотко, – сказала Катюша, доброжелательно глядя на Розку, – тебе не идет.
Розка молча скрипнула зубами.
Делать было совершенно нечего, замечательная «Ятрань» так и стояла под чехлом, снаружи сиял торжествующий солнечный день, отчего стало видно, что