Богини славянского мира. Михаил Серяков
на Инея сады набегая:
Купы высоких дерев опрокинул одно на другое,
Вместе с кореньями, вместе с блистательным
яблоков цветом.
Зверя убил наконец Инеид Мелеагр нестрашимый,
Вызвав кругом из градов звероловцев с сердитыми псами
Многих: его одолеть не успели бы с малою силой —
Этаков был! на костер печальный многих послал он.
Феба о нем воспалила жестокую, шумную распрю,
Бой о клыкастой главе и об коже щетинистой вепря
Между сынами куретов и гордых сердцами этолян65.
Как видим, в этом мифе богиня уже не лично уничтожает прогневавших ее людей, а насылает на них свирепого зверя, что является дальнейшим переосмыслением первоначального сюжета, когда зооморфная ипостась уже отделяется от облика богини. Интересно отметить, что золотое веретено так же было одним из атрибутов Артемиды, что роднит ее облик с образом богородицы из приведенного выше русского охотничьего заговора.
Однако этим значение древнегреческой владычицы зверей и богини-охотницы не исчерпывается. Античные мифы сообщают, что от ее руки погиб охотник Орион, отождествлявшийся греками с одноименным созвездием: «Артемида же убила Ориона на острове Делосе. (…) Орион же, как говорят некоторые, …был застрелен Артемидой из лука, когда пытался совершить насилие над Опидой, одной из дев, прибывших от гиперборейцев»66. В специальном исследовании мною было показано, что образ Небесного охотника, отождествлявшегося с созвездием Ориона, является одним из древнейших мифологических образов, и представление о нем как о прародителе человеческого рода предшествовало представлению о Великой богине-Матери67. Уже по чисто физиологическим различиям между полами охота с древнейших времен была мужским занятием, в силу чего миф об убийстве Небесного охотника Артемидой, узурпировавшей его основную функцию и ставшей богиней-охотницей, отражает произошедшую в глубокой древности матриархальную революцию. Подобные же мифы о гибели охотника от женского персонажа отмечены у целого ряда народов, в том числе и восточных славян, и один из них будет приведен ниже. Отголосок этой же матриархальной революции встречается нам и в польской «Истинной повести об основании монастыря на Лысой горе», согласно которой какая-то «госпожа», победив «Александра Великого», так возгордилась, что «велела она почитать себя как богиню Диану», античную богиню-охотницу. У лужичан, еще одного западнославянского племени, сохранились воспоминания о богине Дзивице, которая описывалась ими как красивая молодая охотница с луком и собаками, появляющаяся в полдень или лунной ночью68. Судя по всему, именно о ней в конце ХVII в. писал немецкий автор А. Френцель, отмечая наличие в пантеоне лужицких сербов особой богини диких лесов Дзиевонии: «De Dzievvauna seu Dzievonia, Dea ferarum Silvestrium, Silvarumque»69. Таким образом, вопреки широко распространенному мнению, образ богини-матери не является древнейшим мифологическим образом человечества – ей предшествовал образ Небесного охотника-прародителя, память об убийстве которого той или иной богиней сохранилась