Дамы и Господа. Терри Пратчетт
что вчера ничего подобного там не было.
Он вертел головой то в одну, то в другую сторону и рассматривал в зеркале другое зеркало, которое держал над затылком.
Следующим служащим, просыпавшимся после Чудакулли и библиотекаря, был казначей, однако вовсе не потому, что казначей любил вставать рано, а потому, что к десяти часам весьма ограниченный запас терпения аркканцлера иссякал, Наверн Чудакулли вставал на нижней площадке лестницы и начинал орать:
– Казначей!!!
…Пока казначей не появлялся.
На самом деле вопль раздавался ровно в одно и то же время, поэтому вскоре казначей, прирожденный нервоядный[6], научился подниматься и одеваться во сне в точности за несколько минут до рева аркканцлера. Сегодня он принял вертикальное положение, оделся и даже успел дойти до двери – и только потом открыл глаза.
Чудакулли никогда не тратил время на пустые разборки. Разборки должны быть насыщенными – либо никакими.
– Да, аркканцлер, – мрачно произнес казначей.
Аркканцлер снял шляпу.
– Ну, что скажешь? – резко осведомился он.
– Гм… Гм… О чем, аркканцлер?
– Об этом! Об этом вот!
Близкий к панике казначей в отчаянии уставился на макушку Чудакулли.
– О чем? А… О плеши?
– Нет у меня никакой плеши!
– Э-э, тогда…
– То есть еще вчера ее не было!
– А. Ну. Гм. – В определенные моменты что-то замыкало в голове казначея, и он уже не мог остановиться. – Конечно, такое иногда случается, вот мой дедушка, помню, спасался настоем из меда и конского навоза, втирал каждый день и…
– Я не лысею!
Нервный тик исказил лицо казначея. Слова принялись вылетать изо рта самостоятельно, без всякого участия мозга.
– А еще у него была такая штука со стеклянным стержнем, и, и… трешь ее шелковым платочком, она и…
– Это просто возмутительно! В моей семье никогда никто не лысел! Одна из теток, но она не в счет!
– И, и, и он собирал утреннюю росу и мыл в ней голову, и, и, и…
Чудакулли замолк. Он не был злым человеком.
– Ты сейчас что пьешь? – осведомился он.
– Су-су-су… – залепетал казначей.
– Все так же глотаешь эти свои пилюли из сушеных лягушек?
– Д-д-д-д-д.
– В левом кармане?
– Д-д-д-д-д.
– Так… Теперь глотай.
Несколько секунд они тупо смотрели друг на друга.
Потом казначей обмяк.
– М-м-мне уже гораздо лучше, аркканцлер, спасибо.
– Что-то явно происходит, казначей. Печенкой чувствую.
– Как скажешь, аркканцлер.
– Кстати, ты что, в тайное общество какое вступил?
– Я… Конечно, нет, аркканцлер.
– Тогда сними с головы подштанники. Тебе не идет.
– Знаешь его? – спросила матушка Ветровоск.
Нянюшка Ягг знала в Ланкре всех, в том числе и то жалкое существо, которое сейчас валялось в папоротнике.
– Вильям Скряб
То есть существующий исключительно за счет собственных нервов.