Мелкие боги. Терри Пратчетт
знания, а потому решил про себя обязательно заглянуть сюда несколькими часами позже и посмотреть, как движется процесс, – если, конечно, работа позволит.
Затем Ворбис вновь обратил свое внимание на Бруту.
Есть своя преисподняя для богохульников. Своя – для людей, оспаривающих законную власть. Несколько разных преисподних для врунов. Возможно даже, существует своя преисподняя для маленьких мальчиков, которые некогда желали своей бабушке смерти. В общем, всяких преисподних хватает – самых разнообразных, на любой вкус.
А еще существует следующее определение вечности: это промежуток времени, определенный Великом Богом Омом для того, чтобы каждый успел получить заслуженное наказание.
Чего-чего, а преисподних у омниан хватало.
В данный момент Брута проходил через все из них по очереди.
Брат Нюмрод и брат Ворбис внимательно наблюдали, как он мечется по кровати, словно выброшенный на берег кит.
– Это все солнце, – сказал Нюмрод. Он почти отошел от первоначального шока, который испытал, подняв глаза и увидев перед собой эксквизитора. – Бедный парнишка целый день работал на огороде. Это должно было случиться.
– А наказывать ты его пробовал? – поинтересовался брат Ворбис.
– Должен признаться, пороть молодого Бруту все равно что стегать матрас, – ответил Нюмрод. – Он, конечно, дерет глотку, кричит что-то, но, как мне кажется, только для того, чтобы продемонстрировать усердие. Очень усердный и прилежный паренек. Это о нем я как-то упоминал.
– Выглядит не слишком сообразительным.
– Так оно и есть, – признал Нюмрод.
Ворбис одобрительно кивнул. Чрезмерную сообразительность послушника вряд ли стоит считать счастливым даром. Иногда ее можно направить во славу Ома, но зачастую она становится причиной… нет, не неприятностей, потому что Ворбис точно знал, как следует поступать с излишней сообразительностью, просто не любил выполнять дополнительную ненужную работу.
– Тем не менее ты утверждал, что наставники о нем весьма высокого мнения, – продолжил он.
Нюмрод пожал плечами.
– Очень послушный паренек, – пояснил он. – Кроме того, у него такая память…
– Какая память?
– Слишком хорошая, – сказал Нюмрод.
– У него хорошая память?
– Хорошая не то слово – великолепная. Он знает наизусть все Семи…
– Гм-м? – вопросил Ворбис.
Нюмрод почувствовал на себе взгляд дьякона.
– Идеальная, если хоть что-то может быть идеальным в этом самом неидеальном из миров, – пробормотал он.
– Значит, начитанный юноша… – подытожил Ворбис.
– Э… Не совсем так, – поправил его Нюмрод. – Он не умеет читать. Ни читать, ни писать.
– А, ленивый юноша…
Дьякон был не из тех людей, которые любят изъясняться двусмысленностями. Нюмрод несколько раз открыл и закрыл рот, подбирая правильные слова.
– Нет, – выдавил он наконец. – Паренек старается. В этом