Я – пророк без Отечества. Личный дневник телепата Сталина. Вольф Мессинг
горячего, крепкого чая, куда добавляла буквально две-три капли снотворного зелья, лишь бы в дрёму потянуло. В половине десятого пани Стадницкая выходила из ванной, выпивала свой чай и ложилась – почитать перед сном. Ровно в десять ее посещал «внучек»…
– Пожелать спокойной ночи? – сострил я.
– Вроде того! Он-то и поднял тревогу, когда обнаружил графиню мертвой. Чай был выпит, но на дне чашки оставалось ложечки две густого настоя. Похоже, ливанули снотворного от души.
– Погоди, – задумался я. – Горничная приносила чай и уходила?
– Ну да.
– И графиня оставалась одна?
– Как перст. А-а! Я понял, к чему ты клонишь. Ключи от каюты имелись у самой графини, у горничной и у Жожо. Горничная – ее зовут Кати, вернее, Катя – и жиголо сидят в своих каютах. Запертые. Ключики у меня, капитан дал.
Я подумал и решил:
– Пошли тогда.
– К Кати?
– Понравилась? – сказал я ворчливо.
– Хорошенькая.
– Ладно, начнем с нее.
Катя, она же – Кати, оказалась действительно миловидной особой лет тридцати. Глаза у нее были красные – девушка плакала.
– Здравствуйте, пани, – поклонился я, тут же понимая, что Кати не разумеет по-польски. – Гутен таг, фроляйн.
С немецким у горничной обстояло все куда лучше, чем у меня самого.
– Скажите, Кати, вчера все происходило по обычному порядку?
– Да, господин Мессинг, – поспешно ответила Кати, – госпожа графиня очень не любила что-то менять в своей жизни и расписывала весь день буквально по минутам.
– Вы появились в каюте у графини тоже как обычно?
– Да.
– Дверь была закрыта?
– Да, конечно. Госпожа графиня всегда запиралась.
– Вы открыли дверь, подали чай… А лекарство? Оно было у вас с собой?
– Нет-нет! Это был какой-то редкий настой, то ли из Африки, то ли из этой самой Бразилии. Густой такой, чайного цвета. Он хранился в пузырьке с притертой пробкой. Я должна была набрать его пипеткой и капнуть в чай три капли.
– Именно три?
– А как когда. Мне не рекомендовалось заходить в ванную – госпожа графиня всегда мылась одна. Принося чай, я громко спрашивала ее, сколько капель добавить, и она отвечала – три или хватит двух.
– А бывало и больше?
– Редко. Если госпожа графиня хотела спать, то было нужно капнуть шесть или семь раз.
– Понятно. А на вкус он каков, этот настой?
– Госпожа графиня говорила, что он лишен вкуса. Терпкий только.
– Ага… Ну, в крепком чае терпкость не слишком чувствуется. Итак, Кати, вы оставили чай и ушли?
– Да.
– И заперли дверь?
– Конечно.
– Последний вопрос. О распорядке графини Стадницкой и о том, что она принимает на ночь, знал еще кто-либо, кроме вас и Жослена?
Горничная задумалась:
– Ну-у… Н-не знаю точно… Обычно госпожа графиня загорала на палубе или играла в преферанс. Однажды я прислуживала ей за игрой – подавала