Поиски новых смыслов. Андрей Ганеша
из разных уголков мира. Сцена использовалась на полную катушку: во время номера под куполом цирка сцена превращалась в бассейн, а затем еще и в ледяной каток. Особый шарм представлениям придавало то, что атмосфера была наполнена некой эротикой, и мне даже казалось странным, что цирк считается детским развлечением. Больше трех лет назад цирк на проспекте Вернадского возглавил знаменитый Эдгард Запашный, и теперь постановкой цирковых представлений занимается он. Моя бывшая жена Наталья была со своей младшей дочерью на его предыдущем представлении «Кукла» и очень хвалила его, а сейчас настала моя очередь посетить когда-то полюбившееся мне место.
Все мы – и я, и Маша, и Надежда – давненько не бывали в цирке, и ощущения детства, волшебного циркового представления производят на нас хорошее впечатление, но ради справедливости стоит отметить, что шоу Леонида Костюка были на порядок взрослее, и зритель это всегда чувствовал и обеспечивал аншлаг. Сейчас же зал был наполовину пустой. Несмотря на некие шероховатости, мы довольны, что окунулись в мир детства, и возвращаемся домой.
Моя подготовка к поездке на Донбасс подошла к концу. Наконец все вещи: огромный военный баул с летним и зимним камуфляжем, защитный шлем, бронежилет, разгрузочный жилет и прочие нехитрые вещички – собраны, и наступил момент моего отъезда в Луганск. Символически это случилось в День космонавтики – 12 апреля. Я чувствовал себя неким космическим героем, почти пришельцем. С утра я заказал себе билет на автобус в Луганск. Автобус должен был стартовать с Щелковского автовокзала в семь вечера, так как у меня оказалась куча времени, то я решил сходить в Лефортовскую прокуратуру. Дело в том, что, будучи юристом, я не хотел оставлять дело о своей челюсти, сломанной моим бывшим шефом. И на протяжении четырех месяцев я безуспешно пытался возбудить уголовное дело, в чем довольно упорно мне отказывал участковый, которому поручили проверку данного эпизода моей жизни. Отказ участкового в возбуждении уголовного дела я обжаловал в прокуратуре, туда же было обжаловано его дальнейшее бездействие.
В последний день перед отъездом я решил проверить, какова была реакция на мои заявления. Откровенно говоря, я не особо верил в то, что для меня будет возможно возбудить уголовное дело в отношении владельца банка, простого миллионера с элитной Жуковки, но в то же время я не мог оставить своих попыток борьбы. Я решил, что сделаю все, что в моих силах. Дело в том, что мой шеф хотел меня запугать. Он грозился, что меня убьют чеченцы, полиция, фсбшники, что меня доставят в наручниках в его особняк, и я уже не мог просто так это оставить. Попытка меня запугать была более оскорбительна, чем моя сломанная челюсть, и я несколько сожалел, что у меня тогда не было возможности отстоять свою честь.
Итак, солнечным апрельским утром я бодро иду в Лефортовскую прокуратуру. Где-то я рад, что время раздумий кончилось и что мне, как некогда Эрнесту Хемингуэю,