Ночная Стража. Терри Пратчетт
человечным в его глазах, нужно поддерживать в нем состояние сомнения, чтобы потенциальный задержанный не шагнул вот так, не схватил тебя за руку, едва не сломав ее, не выхватил у тебя меч и не приставил его к твоему горлу. А теперь прикажи своим подчиненным опустить оружие, хорошо? Они так размахивают клинками, что могут кого-нибудь поранить.
Сержант что-то неразборчиво пробулькал.
– Вот именно, – согласился Ваймс. – Сержант… И разве это меч? Ты когда-нибудь точил его? Что ты им делал, использовал его как дубинку? Итак, поступаем следующим образом. Вы все кладете оружие на землю, потом я отпускаю сержанта и убегаю вот по этому переулку, договорились? А когда вы снова возьмете в руки свое оружие, – а я очень советую сделать это, прежде чем отправляться за мной в погоню, – я буду уже далеко. Нет человека – нет проблемы. Вопросы?
Стражники промолчали. Но затем Ваймс услышал тихий звук, раздавшийся очень-очень близко. Это был шорох волосинок в его ушах, когда наконечник арбалетной стрелы крайне осторожно проник в его ушную раковину.
– Да, сэр, у меня есть один вопрос, – раздался голос за его спиной. – Ты когда-нибудь прислушиваешься к внутреннему голосу?
Давление в ухе чуть усилилось. Интересно, подумал Ваймс, насколько глубоко проникнет стрела, если нажать на спуск? Впрочем, одного дюйма будет более чем достаточно.
Что ж, иногда приходится проигрывать. Он нарочито аккуратно опустил меч на землю, выпустил из объятий сержанта и покорно отошел в сторону. Четвертый стражник проводил его арбалетом.
– Ноги расставить? – спросил Ваймс.
– А как же… – прорычал, обернувшись, сержант. – Раньше начнем, раньше закончим. Впрочем, для тебя, господин, у нас впереди вся ночь. Молодец, младший констебль. Мы еще сделаем из тебя настоящего стражника!
– И правда, отличная работа, – согласился Ваймс, не спуская глаз с юноши с арбалетом в руках.
А сержант уже начинал разбег.
Прошло время. Пришла боль.
Ваймс лежал на жесткой койке в камере и пытался не думать о боли. Впрочем, могло быть куда хуже. Полные тупицы. Не способны даже намять бока как следует. Бо́льшую часть времени они мешали друг другу, а о такой увертке, как перекат в момент удара, похоже, и вовсе не слышали.
Почему это было так приятно? Не боль, нет. Боль он переносил легко. Вернее, это она его переносила – прочь из реальности, в блаженное забытье. Но где-то внутри прятался другой Ваймс, который подавал голос, когда после долгой погони настигаешь преступника, и который подзуживал: дай ему еще, ну дай, – хотя в этом уже не было никакой необходимости. Эта часть его наслаждалась, избивая врага. Он называл эту часть себя зверем. Обычно зверь прятался в своем логове, но стоило возникнуть необходимости, он сразу был тут как тут. Чтобы призвать его, нужна была боль, а еще – страх. Ваймс убивал вервольфов голыми руками, обезумев от ярости и ужаса, чувствуя, как кровь зверя течет по жилам, наслаждаясь этим ощущением… И вот сейчас зверь принюхивался.
– Привет, господин Ваймс, ха-ха. Я все ждал, когда