Архивариус, или Игрушка для большой девочки (переиздание). Владимир Ильич Купрашевич
Ксюша.
– Да я, кажется, отодвигал кровать от стены, а она снова стучит.
– На стене ковер, – лениво напомнила Ксюша.
– Все равно… Если у него не было бессонницы, то мы ее организуем, – окончательно потерял инициативу муж.
– Ты же считаешь, что он равнодушен к такой музыке.
– Выгонит нас к чертям. Еще ты стонешь…
– Я?! Ну, знаешь, это происходит непроизвольно! – захлопала глазами Ксения.
– Конечно, в такую минуту не контролируешь себя, – пошел на попятную Андрей, не подозревая, что у супруги как в нотной тетради расписано не только количество вздохов, но и их громкость, тональность и даже протяженность.
– Ну ладно, спим. Завтра экзамен, – скомандовала Ксения.
– У тебя тоже? –хмыкнул Андрей.
– У меня он каждый день.
– Ну да. Муж и жена одна сатана, – пробормотал, засыпая
супруг.
«Ну, уж нет» – подумала Ксения. – «Каждый сатана сам себе…»
Перед тем как заснуть Ксения прислушалась. Ей так ни разу и не удалось услышать за стеной ни звука. Наверное, звукоизоляция в этом доме отменная. Хотя, может быть звукоизоляция тут ни причем. Корнилыч и в своем архиве работает и передвигается словно приведение… И спит то, наверное, не дыша, если спит когда-нибудь вообще. Ведь она знает что он вовсе не тот каким предстает перед другими. Ксюша всегда чувствует, какое волнение исходит от его лица при ее приближении и эта паника, с какой он избегает даже ее взгляда и эти джинсы…Даже сейчас расстегивая и снимая их она едва не теряя сознание, слышит за спиной его прерывистое дыхание. Ксюша переворачивается на другой бок… Ничего, уже утром она снова встретится с ним. Оно наступает быстро, только стоит плотно закрыть глаза. Еще в блаженстве сна она чувствует пальчики рук скользящие по ее шелковистому телу, они дотрагивается до сосков груди, пробираются по упругому животу. И это его руки… Ноги ее слабеют она сползает с постели опускается на колени, и его глазами видит свою изящную поясницу, крутые округлости, раздвинутые бедра… От косо падающих лучей восходящего солнца кожа кажется особенно бархатистой, мягкие тени заполняют туманной дымкой впадины и расщелины, одна из которых, в главной пещере, уже приоткрыта и ждет своего альпиниста– археолога, чтобы он взял все накопившиеся сокровища. Она чувствует, что испытанная кирка уже занесена и вот-вот…Нет, не сразу… Жало предварительно касается того места, куда будет нанесен удар, он должен быть сильным и точным и, одновременно, это касание, как пароль, как вопрос, на который стены пещеры отвечают нетерпеливой дрожью. Но инструмент этот не прост, он нежно разгребает, разглаживает вход в пещеру в глубине которой скопились россыпи самородков, готовые. от его прикосновений фонтаном вырваться навстречу, он раскрывается все шире, на подрагивающих, набухающих створках выступает испарина. Дрожь уже ощущается всюду – на крутых склонах, в ложбинах…И вдруг, контакт пропадает. Ксюша, с замершим сердцем почти физически осязает траекторию полета лезвия, его стремительное