Солдат. Политик. Дипломат. Воспоминания об очень разном. Николай Егорычев
знали, что в 1937–1938 годах были репрессии. Но нам не известны были их масштабы. Скажем, я учился в Тушине. Там строили новые авиационные заводы. И вдруг арестовывают директора одного из заводов. На большом митинге, который проходил на площади, все близко работавшие с ним доказывают, что это был враг. Проходит неделя, и арестовывают тех, кто выступал на митинге, – объясняют, что это тоже враги. Так на наших глазах арестовывают человек пятнадцать – двадцать. Потом все успокаивается, заводы продолжают работать.
Когда шли массовые процессы, мы, конечно, читали материалы о них – ведь все стенограммы печатались в «Правде», причем каждый обвиняемый на суде признавался: «Да, я работал как шпион. Да, я так себя вел». Мы думали: как же не верить, когда человек сам, в присутствии стольких людей говорит, что он шпион? Мы в это верили. И потом, мы не знали масштабов этих репрессий.
Но факты, особенно касающиеся близкого тебе человека, которого ты хорошо знал, вызывали сомнения. Скажем, у меня была тетя, которая жила в Рублеве. Муж ее заведовал там обозным хозяйством Рублевской госстанции. Он был членом партии. Его арестовывают, и он пропадает. Я никак не мог поверить, что дядя Коля, добрейшей души человек, мог быть врагом народа! А потом, как там быть врагом народа – на Рублевской станции, да еще человеку, которые заведовал телегами, лошадьми, небольшим хозяйством? Трудно было в это поверить…
Школьные годы
На время коллективизации приходится моя учеба в школе. До школы читать меня пыталась научить сестра Татьяна. Но дальше слова «мама» я не продвинулся. Пользуясь любым случаем, я удирал от нее. Зато, когда я пошел в школу, уроки сестры мне пригодились. Через неделю я уже свободно читал – видимо, созрел для этого. И чтение стало самым любимым занятием моей юности.
В школу я пошел в восемь лет к той же Вере Васильевне. Когда я был уже в третьем классе, к нам прислали другую, молодую учительницу – жену того самого человека, который служил в охране Кремля. Молодая учительница оказалась под стать своей свекрови. Она выдавила Веру Васильевну из школы. Закончился учебный год, и Веру Васильевну уволили. Но я учился хорошо при всех преподавателях.
Математика мне давалась легко. Я любил геометрию, а особенно стереометрию. Для меня каждая задача была интереснейшим ребусом. Как сейчас помню, незадолго до 1 сентября я получил учебники, открыл задачник и за два вечера перерешал все задачи по стереометрии.
Среднюю школу я заканчивал в Тушине. Первоначально мы учились в бараке, но в 1936 году здесь построили двухэтажную кирпичную школу, и нас перевели в это новое здание. Это был настоящий дворец: светлые классы, новые парты, огромные, под потолок, окна, широкие коридоры.
Я уговорил мать пойти на родительское собрание и посмотреть новую школу. Мать пришла за полчаса до собрания. Я поставил ей стул около класса, чтобы она не очень утомилась, так как здоровье у нее стало совсем плохим.
При знакомстве выяснилось, что директор школы Александр Николаевич Абрамов, член партии,