Ключ из желтого металла. Макс Фрай
за ними, я потянул на себя тяжеленную дверь и нырнул в пропахшую табачным дымом теплую темноту.
Бар полюбился мне с первого взгляда; второй же превратил мимолетную симпатию в глубокое и зрелое чувство. Здесь царил красноватый, словно бы разведенный брусничным морсом полумрак, стояли отполированные временем черные столы и уродливые, но удобные стулья, шершавые стены были украшены старыми афишами и бесчисленными, вручную процарапанными надписями на доброй дюжине языков; сперва я принял их за чистую монету и подивился трудолюбию и ловкости здешних завсегдатаев, ухитрившихся оставить память о себе даже под потолком, и только потом понял, что все эти «Яцек любит Сабину» и «Здесь был старый Свенсон» – часть тщательно продуманного дизайнерского замысла. Пожилой патлатый бармен, облаченный в скрипучий кожаный жилет, был хмур и сосредоточен, а юные, почти налысо стриженные официантки с проколотыми бровями, напротив, неподдельно приветливы. Вместо обещанного вывеской джаза в колонках негромко пел Фредди Меркьюри – оно и неплохо, уж насколько я не люблю слушать музыку вполуха, но с таким звуковым фоном готов мирно сосуществовать часы напролет.
Мои живые скульптуры тоже были тут, как раз сдвигали столы, рассчитанные на двух-трех сотрапезников, чтобы разместиться вшестером. Я сразу приметил пустующее место в углу, отличный наблюдательный пункт, устроился там поудобнее и, в ожидании меню, принялся глазеть на прекрасных незнакомцев.
Король и Королева в парадном облачении, с тщательно загримированными лицами, оба очень высокие, статные, широкоплечие, у обоих из кружевных манжет торчали большие, обветренные, неухоженные руки; надо думать, к костюмам прилагались перчатки, которые царственные особы сейчас сняли. Пол Королевы не вызывал особых сомнений – женщин с такими ручищами природа не создает даже ради разнообразия.
Зато смуглая, красивая Коломбина и бледная дева с зелеными кудрями, изображавшая не то русалку, не то утопленницу, были женственны и изящны, каждая на свой манер. Забавно, что Коломбина обладала томной грацией умирающего лебедя, а Утопленница, напротив, взрывным темпераментом, который проявлялся во всяком ее жесте и движении. «Черт в юбке», – говорит о таких Рената. В ее устах это своего рода сертификат качества.
Рыцарь в ярко-красной куртке, надетой прямо поверх позолоченных доспехов, был почти великаном – на добрых полголовы выше здоровенных Короля с Королевой. Он был серьезен и строг, носил свой бутафорский наряд с неподражаемым достоинством и выглядел в нем столь естественно, что казался не ряженым комедиантом, а единственным нормальным человеком, одетым, как подобает, впору устыдиться: как же это я нынче оплошал, вышел из дома без доспехов? Даже эта его дурацкая спортивная куртка почему-то не ослабляла, а, напротив, каким-то непостижимым образом усиливала эффект, добавляла достоверности образу, так что я бы совершенно не удивился, обнаружив в его картонных ножнах самый настоящий меч.
На столь роскошном