Дети Дюны. Фрэнк Герберт
ответ он выдержал длинную паузу, потом заговорил:
– Вот видишь, ты можешь отвечать искренне. – Он улыбнулся. – Но ты не можешь видеть сквозь тень. Посмотри, я же здесь. – Он снова улыбнулся. – Мой отец подошел очень близко к этому открытию. Пока он жил – он жил, но умереть ему не удалось.
– О чем ты говоришь?
– Покажи мне его тело!
– Ты думаешь, что этот Проповедник…
– Возможно, но даже если это и так, то это не его тело.
– Ты мне ничего не объяснил, – в тоне Джессики прозвучало обвинение.
– Я тебя предупреждал.
– Тогда почему…
– Ты очень просила, и я вынужден был тебе показать. Теперь давай вернемся к Алие и ее плану твоего устранения для…
– Ты хочешь сделать немыслимое? – спросила Джессика и приготовила к действию отравленную иглу гом джаббара.
– А ты хочешь стать ее палачом? – вкрадчиво спросил он и указал рукой на пальцы бабушки под накидкой. – Неужели ты думаешь, что она позволит тебе этим воспользоваться? Или ты воображаешь, что я позволю это сделать?
Джессика хотела глотнуть, но мышцы не повиновались ей.
– Отвечаю на твой вопрос, – продолжал Лето. – Я не хочу исполнить немыслимое, я не настолько глуп. Но я поражаюсь тебе. Ты осмеливаешься судить Алию. Ну конечно, она же нарушила любезные твоему сердцу заповеди Бене Гессерит! Чего ты ждешь? Ты сбежала отсюда и фактически оставила ее королевой, не утвердив в должности официально. Оставила ей всю власть! Отправилась на Каладан зализывать раны в объятиях Гурни. Очень хорошо. Но кто ты такая, чтобы судить Алию?
– Еще раз говорю тебе, я не буду об…
– Заткнись! – он с отвращением отвернулся. Слово было произнесено специальным способом, разработанным Бене Гессерит, – это был Голос, которому повиновались все, кто его слышал. Джессика замолчала, словно рот ей заткнули ладонью. Женщина подумала: Кто же еще мог лучше воспользоваться Голосом, чем этот мальчик? Этот аргумент подсластил пилюлю и унял расходившиеся было чувства. Как часто она сама пользовалась Голосом в отношении других, но никогда не думала, что она столь же подвержена ему… такого не было никогда… даже в дни учения, когда…
Он снова повернулся к бабке лицом.
– Прошу прощения. Я только теперь убедился, как слепо ты можешь реагировать, если…
– Слепо? Я? – Это замечание привело ее в большую ярость, чем то, что он осмелился усмирить ее Голосом.
– Ты, – ответил он. – Слепо. Если в тебе осталась хоть капля честности, то ты оценишь свою реакцию. Я называю твое имя и ты отвечаешь: «Да?» Я призываю все мифы твоего Бене Гессерит. Взгляни, как тебя учили. По крайней мере хоть это ты можешь для себя сделать…
– Как ты смеешь? Что ты знаешь… – голос ее предательски сорвался. Конечно, он знает!
– Всмотрись в себя! – в его голосе прозвучал металл.
Голос снова изменил Джессике. Чувства ее застыли, дыхание участилось. Где-то вне сознания остались трепещущее сердце и боль в груди. Внезапно до Джессики дошло, что учащенное