Солнце навылет. Саша Резина
рядом с Кусочками.
Комната тут и там скворчала пылинками, подгорающими на солнечном масле… А в Шторах гулял ноябрьский ветер, накреняя обрубки бывших ромашек…
– У меня не мог урод родиться – всё твои дефективные гены!..
– Да уж, если бы они были твоими, то она бы уже и сейчас хлестала водяру!..
– Дура!
– Дурой была, когда замуж за тебя выскакивала!..
– Значит, денег не дашь?
– Еще чего! Пошел отсюда!.. Ребенка без тебя подниму, ни копейки не получишь!.. Сам знаешь, я уже подала на развод! Убирайся!..
Нина знала, почему мама больше не хочет жить с папой. Теперь у мамы имеются: Бизнес и Другой Мужчина. Почему нельзя было бросить отца без Бизнеса и Мужчины, Нина не понимала, но видела, что решиться на разрыв матери ой как не просто. Сейчас папа орал о разделе имущества и о том, что ему «причитается». О разделе Нины даже не заикнулся. И она поковыляла в детскую, решив, что ничего интересного уже не услышит…
…В пустых глазах Щелкунки плескалась вечная трагедия неповоротливой дурнушки, прячущей в душе тоненькую танцовщицу. Если б можно было вытащить сердце из груди, и положить его в рот Щелкунке орехом… Нина соорудила себе в комнате целый мирок, заставила ожить Шарф и Шторы. Но как же давно ей наскучили все события, связанные с ними!.. Да, она любила Бобби и Ромашки, но они перестали ее удивлять. Страстно хотелось сделать что-нибудь с сердцем. Разбитое Сердце вряд ли тосковало бы по отцовской любви, да и Разгрызенное, показавшее Ядро, нашло бы себе лучшее применение.
Раздался звонок в дверь. Шаги, крики, знакомые и родные звуки прогоняемого отца, выпихивания, мат, фальшивые аккорды шлепающих вон ботинок. А следом елейный мамин голос, используемый для желанных гостей:
– Простите нас, ради Бога! Обещаю вам, этого не повторится и он здесь больше не появится… Раздевайтесь… Проходите…Тапочки… Сюда.
Нина выскользнула из детской и подошла к маминой двери.
– Зоя Семёновна, очень приятно познакомиться!.. Да, убирать, стирать, дочку мою накормить…
Понятно. У мамы появились деньги, потом новые наряды, потом новая учительница для Нины, и следовало ожидать, что теперь она захочет Домработницу.
– Где Щелкунка? – спросила тетя Поля.
Нина привычно повернулась к столу, и нашла его опустошенным, как поле боя, изрытое окопами и израненное бомбами. Очищенное от трупов.
Нет, на столе всё еще лежали тетради, книги, письменные принадлежности, но без Куклы стол казался совершенно пустым и ненужным. В глазах закололо.
– Это сделала Она, я видела ее на кухне, она там что-то варит, – сказала Поля и подошла к окну. Отодвинула осень Штор и вперилась в дымящее торфяниками лето.
– И дым тоже от нее, – добавила она.
– От Зои?! – удивилась Нина и встала рядом. Не видать даже соседнего дома. Весь мир окутан вонючей ватой, комья которой висят в воздухе. В кои-то веки мама разрешила включить кондиционер, несмотря на болезненность Нины, и наглухо закрыла форточки.
– Ты