Самый лучший враг. Дмитрий Емец
чтобы было не так больно стоять.
– Ладно. Я признаю, что ты сильнее, – буркнул он. – На данном этапе! Ты неплохо управляешься с рапирой, а маголодии дают тебе дополнительные преимущества. И еще, конечно, крылья. Для стража света я летаю пока возмутительно плохо.
Варсус пожал плечами.
– Ну почему же возмутительно? Я вот не возмущаюсь! – насмешливо сказал он, и это было не совсем правдой, потому что летал Мефодий как раз неплохо, а тренировался так и вовсе по нескольку часов в день.
Тренировался до того, что лицо у него от мороза становилось все красное и Дафне долго приходилось лечить его от насморка.
– Зачем ты опять жался к домам? Я видела! Ты же сломаешь себе крылья! – говорил он.
– Я к ним жался уже потом, когда устал. Обычно я держусь выше, – оправдывался Меф.
– А жался зачем?
– Грелся. Я понял, что вдоль дома всегда идет теплый восходящий поток воздуха. Там же форточки, вытяжки, открытые окна. И ветер никогда не может быть сразу со всех сторон большого дома. Одна из сторон всегда прикрыта. Поэтому вороны всегда и жмутся к многоэтажкам.
– Угу. И порывы ветра бывают. То он северный, то вдруг резко южный. Шарахнет о «безветренную» стену – и готово…
– Кстати, непредсказуемость – это где-то и плюс! – возражал Меф. – Большинство стражей учились летать в идеальных условиях Эдема. В Эдеме, конечно, тоже есть водопады и деревья, но такого мороза, проводов и бетонных многоэтажек уж точно нет… Так что я смогу стать стражем с идеальной городской подготовкой.
– Если не погибнешь во время учений. Играть в русскую рулетку – это не значит практиковаться в стрельбе! – спорила Дафна.
Стоявший рядом Корнелий вздохнул. Ему невыносимо было слушать любые разговоры о крыльях – как безногому тяжело говорить о футболе или лыжных гонках. Песочный грифон вновь ущипнул его за шнурок. Корнелий замахнулся было газетой, но, так и не ударив, присел и стал гладить грифона по желтоватому, с отдельными темными разводами клюву. Его загибающийся кончик был таким узким и тонким, что грифон сумел бы взять с земли горошину. Дальше клюв расширялся и имел сходящиеся пильчатые края. Этой частью клюва грифон легко перещелкнул бы коровью ногу. Однако Корнелий бесстрашно открывал грифону пасть и проводил по пильчатому краю пальцем. Дафна и Варсус не рискнули бы повторить за ним этот трюк. Корнелий был единственным, кому грифон позволял лезть себе в рот. Другие могли попасть туда только в качестве еды, так как грифон питался отнюдь не нектаром.
Мефодий взглянул на свою спату:
– А что, если привязать к флейте спату? Ну как штык?
– Блестящая идея! – восхитился Варсус. – А еще лучше сразу привязать к флейте рояль! На тонкой такой цепочке. Его можно раскручивать как моргенштерн. Убийственная комбинация! Близко к тебе точно никто не сунется.
Мефодий опустился на корточки, поднес флейту к губам и попытался выдохнуть хоть какой-то звук. Метрах в двухстах от них, в порту, заскрипел старый кран, словно кто-то провел по его стреле ржавым