Сталин. Личная жизнь. Лилли Маркоу
из-за подобных лингвистических вопросов (он говорил по-русски в совершенстве, хотя и с сильным грузинским акцентом, избавиться от которого – к своему превеликому сожалению – он так никогда и не смог), то его однокашники – которые были немного постарше его – очень болезненно пережили ущемление их национального языка. В 1890 и 1893 годах случились вспышки недовольства, переросшие в забастовки. Местные власти закрыли семинарию на один месяц и исключили из нее восемьдесят семь учащихся, из которых двадцати трем запретили находиться в Тифлисе[20]. В их число попал бывший товарищ Сосо по Горийскому духовному училищу Ладо Кецховели, который был на три года старше Сосо и который сыграл ключевую роль в приобщении его к политической деятельности. Таким образом, молодой Джугашвили выражал свой личный протест на общем мятежном фоне.
В этот нелегкий период его жизни, когда он искал, по какому пути пойти, он написал на грузинском языке стихи и опубликовал их в 1895 году под псевдонимом «Сосело» в крупной грузинской газете «Иверия». Стихи эти, представлявшие собой сочетание народного романтизма и патриотических мотивов, воспевали главным образом природу и выражали сожаление по поводу тяжелой жизни крестьян. В стихотворении «Утро» («Раскрылся розовый бутон»)[21] он пишет:
Грузия, милая, здравствуй!
Вечной цвети нам отрадой!
Друг мой, учись и Отчизну
Знаньем укрась и обрадуй.
В июле 1896 года он, завершая свой творческий путь в качестве подающего надежды молодого поэта, публикует в газете «Квали» стихотворение «Старец Ниника».
После этого он присоединился к другим учащимся, решившим создать подпольный кружок молодых социалистов. В этот бурный период жизни Сосо его характер постепенно изменялся: из юного весельчака с душой нараспашку и с кипучей энергией он превращался во все более замкнутого, сдержанного и недоверчивого молодого человека. Тем самым он трансформировался в личность, о которой впоследствии станут говорить, что он уже в то время видел себя выдающимся руководителем, но еще не знал, против кого ему следует направить свою бунтарскую энергию. Наладить с ним отношения было нелегко. Может, потому, что он с самого начала пытался позиционировать себя в качестве лидера – кем-то вроде Кобы, о котором он читал, будучи еще подростком? Если в том или ином студенческом кружке его не избирали руководителем, он тут же организовывал другой кружок, чтобы быть в нем главным. В донесениях, относящихся к последнему году его обучения в семинарии – 1898–1899 учебному году, – он фигурировал как неисправимый возмутитель спокойствия. В частности, 28 сентября 1898 года надзиратель заметил в столовой группу учащихся, собравшихся вокруг Джугашвили. Он им что-то читал. Когда надзиратель подошел к ним, Джугашвили попытался спрятать исписанный им листок и лишь после настоятельного требования надзирателя отдал его. Выяснилось, что Джугашвили читал книги, запрещенные руководством семинарии, делал
См. вышеупомянутую книгу Роберта Такера, с. 71.
Стихотворение «Утро» («Раскрылся розовый бутон») было опубликовано 14 июня 1895 года; «Луне» – 22 сентября 1895 года; «Когда луна своим сияньем…» – 11 октября 1895 года; «Рафаэлу Эристави» – 24 октября 1895 года; «Ходил он от дома к дому…» – 25 декабря 1895 года; «Старец Ниника» – 28 июля 1896 года. См. перевод этих стихотворений на русский язык (фонд 558, опись 4, дело 600).