Ампутация души. Алексей Качалов
лицом к лицу, и она пообломает самого отъявленного оптимиста.
«Может, к Юльке рвануть? – думал Деснин, – Писала, что ждет. Врет, скорее всего, ну да ладно – больше ведь некуда. А может… Да нет. Надо отойти денька два, освоиться. А потом уж к нему».
Автобус, как это водится, в дороге поломался и на поезд Деснин уже не поспевал, но это его мало волновало, так как ему предоставлялась возможность побродить по Москве.
Перед самой отсидкой Деснину довелось жить некоторое время в столице. Уже тогда она начинала меняться – повсюду, словно грибы, появлялись палатки, новые магазинчики, стадионы по выходным превращались в огромные барахолки. Уже тогда наступали времена всеобщего торгашества, когда мерой всех вещей служит рубль. Однако с тех пор прошло семь лет, и за эти семь лет Москва изменилась до неузнаваемости. От блеска витрин рябило в глазах, количеству магазинов, разного рода лавочек, торговых точек, минирынков, казалось, не было предела. Плюс еще офисы, конторы, салоны, банки, зубные кабинеты, аптеки, юридические консультации, рекламные щиты, казино, обменные пункты и т.д., и т. п. Деснин словно попал в иной мир и, ошарашенный и угнетенный этой пестротой и блеском, этой суетой и толкотней, блуждал по переименованным улицам, покусывая мороженое, в надежде отыскать хотя бы одно знакомое место – переулок, здание, хотя бы какой знакомый кабак, но не за что было уцепиться взгляду – всюду была новь, всюду был блеск. А прямо по соседству с этим блеском – нищета. Еще на автовокзале Деснин обратил внимание на нескольких нищих, просящих милостыню. Нищие встречались и в переходах метро. Постепенно от количества безруких и безногих, беженцев и ограбленных разного рода мошенниками у Деснина, так же как и от обилия рекламы, начинало рябить в глазах. Он махнул на Ярославский вокзал, взял билет. Однако до отправления поезда времени оставалось еще предостаточно. Побродив по перрону, Деснин направился в привокзальный туалет.
– Минет хочешь? Десятка, – послышался из соседней кабинки голос, совсем еще детский.
– Чего? – машинально переспросил Деснин.
– Баксов, не рублей же, – рассудительно отвечал голос.
Когда Деснин заглянул в кабинку, взору его предстала девчонка лет двенадцати, присевшая на край унитаза с тетрисом в руках. Ее вульгарно нарисованное личико с огромными красными губами, подведенными бровями и ядовито-розовыми тенями на веках совсем не вязалось с недоразвитым женским тельцем. Взглянув на Деснина, малолетняя проститутка засунула палец в рот и лукаво подмигнула. Этого Деснин не выдержал. Он ухватил девчонку за руки и потащил из туалета.
– Ну ты, клешни убери! Не лапай – не купил! – верещала та и упиралась. – Я щас Ромика позову!
– Какой Ромик? Ты чего здесь делаешь? Где твоя мамка и вообще…
– Че сразу мамка? У нас не мамка, у нас папка. Вон он, – указывала девчонка на бритого парня с фиксой, который тусовался возле перрона.
– А он