Василий. Александр Сургутский
услышишь,
Как ни старайся.
ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЁРТЫЙ ПОМОЩНИК
Почему?
ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ПОМОЩНИК
Не знаю.
Только никому
Почувствовать не удавалось —
Всегда внезапно появлялась,
И если что не так – беда!
Пеняй уж на себя тогда!
Всё взыщет! Строгая ужасно!
При этом всё-таки напрасно
Наказывать не станет, но
Её боятся всё равно!
ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЁРТЫЙ ПОМОЩНИК
Да ладно, ты меня пугаешь!
ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ПОМОЩНИК
А если нет?
ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЁРТЫЙ ПОМОЩНИК
Откуда знаешь?
ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ПОМОЩНИК
Пришлось однажды испытать
Мне гнев её, и я опять
Попасть бы не хотел в опалу.
Тогда я претерпел немало…
Вот провинишься – то меня,
Поверь, ты вспомнишь.
ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЁРТЫЙ ПОМОЩНИК
(с опаской в голосе)
Понял я.
Что за событие здесь будет?
Зачем поставили нас тут?
Смерть для чего сюда прибудет?
ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ПОМОЩНИК
Ей имена передадут
Тех, кто умрёт в теченье года,
Чьи жизни можно забирать,
И в этих списках тьма народу
Из разных стран!
А нам – стоять,
И если будут указанья…
ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЁРТЫЙ ПОМОЩНИК
(перебивает)
Да остальное знаю я:
Их исполнять, но ожиданье
Уже нервирует меня!
(Его передёргивает; смотрит по сторонам.)
И люди тоже раздражают:
Так беззаботно отдыхают,
Как будто вечность впереди!
Как будто бы в Эдем их взяли,
Где небожителями стали!
Хотя б на этих погляди!
Показывает на двух глухонемых женщин, которые сидят на скамейке в нескольких метрах от них.
ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЁРТЫЙ ПОМОЩНИК
Ну, просто рук не опускают,
Сидят, без устали болтают!
Потом их внимание переключается на женщину с детской коляской на дорожке напротив острова. В коляске заплакал ребёнок. Женщина останавливается, наклоняется над ним, что-то говорит. Ребёнок перестаёт плакать. Женщина покатила коляску дальше.
В это же время две глухонемые женщины поднимаются со скамейки и уходят.
ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ПОМОЩНИК
Века идут, а их всё больше,
Да и живут всё дольше, дольше.
ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЁРТЫЙ ПОМОЩНИК
Пускай. Тебе что за печаль?
ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ПОМОЩНИК
Не знаю. Почему-то жаль
Мне прошлого.
ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЁРТЫЙ ПОМОЩНИК
Те времена,
Когда то голод, то война,
Когда чума и тиф на страже,
Проказа иль «испанка» та же?
Сиди себе и отдыхай,
И только мертвецов считай!
Да, время было золотое!
ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ПОМОЩНИК
Хотел сказать я про другое.
Гораздо лучше люди были:
Открыто,