Загадочная петля. Тайна последних дней Сергея Есенина. Александр Васильевич Маслов
год, а присутствовало на протяжении уже многих лет, вероятно, с момента его приезда в Петербург, а затем и в Москву. Он мог впадать в уныние, которое, впрочем, сменялось бурными периодами творчества. Но он всегда стремился быть оцененным, принятым и боялся утратить свой дар. Его первая жена Анна Изряднова описывает один из таких периодов, когда Есенин только приехал в Москву и работал помощником корректора в типографии И. Д. Сытина, то есть задолго до своего поэтического взлета: «Настроение было у него упадочное – он поэт, никто не хочет этого понять, редакции не принимают в печать, отец журит, что занимается не делом, надо работать». Но как только его начинают активно печатать в 1915–1917 годах, это в целом снимает нервный стресс, хотя в дальнейшем периоды уныния будут повторяться все чаще и чаще.
Его сопровождают частые смены настроения, когда агрессивность вдруг сменялась громкими покаяниями. Он мог срываться на друзей, обрушиваться на Айседору Дункан с бранью, уходить от нее куда-то к друзьям, а потом под утро возвращался, охваченный нежностью и раскаянием. Он мог пропадать на несколько дней. Как-то в Берлине он просто сбежал от Дункан на несколько дней, пока она не нашла его кутящим с приятелями в одном из местных пансионов.
Его последние поэмы, в частности «Черный человек» (1925), также вряд ли можно назвать наполненными пафосом оптимизма: в них сквозит отчаянный трагизм самооценки, когда Есенин откровенно издевается над собой.
Он устал и психически истощен, этим, кстати, объясняется, как мы уже указывали, его последнее пребывание в больнице. Тема усталости от жизни, как продолжение символики смерти, также нередка в его стихах. Вот, пожалуй, самый известный пример: «Слишком раннюю утрату и усталость испытать мне в жизни привелось» (1924).
Однако «упадочное настроение» и «периоды отчаяния» еще не говорят о психическом заболевании. Но современники Есенина с поразительным упорством твердят о какой-то его болезни, причем нигде не уточняют ни ее название, ни суть.
Эрлих, секретарь поэта, в своих показаниях, снятых сразу же после гибели Есенина, сообщает, что он знал, что Есенин болен и неоднократно лечился в больницах, хотя непосредственно не указывает на причину и характер болезни. В сущности, нам сейчас это и не важно, важно другое: наверняка Эрлих слышал о болезни и от Есенина. Вот вам еще одно подтверждение тому, что строки «Друг мой, друг мой, я очень и очень болен…» являются не просто поэтической метафорой, а указывают на некую болезнь, которую сам Есенин считал безысходной. На наличие заболевания указывает и Георгий Устинов, близкий друг поэта, к которому он приехал в Петербург: «За последние 4 года он мучился какой-то тяжелой душевной болезнью …бесконечно пил».
Что за болезнь, о чем может идти речь? В некоторых «расследованиях» тонко намекается на шизофрению, на стремительное развитие и даже на постепенную деградацию личности. Однако мы принципиально здесь не будем рассуждать об этом. Судебно-психиатрическая экс