О начале одной дружбы. Федор Федорович Иванов
его посинело.
Потеряла сознание Мария…
Красной пеной
На блузе белой
Смерть солдатам нарисовала
Треуголку и нос кинжалом:
Их кумира, властителя мира,
Корсиканского генерала
Всем знакомый
Надменный профиль!
Задрожали усы у капрала:
«Нет, не бог он, а Мефистофель!»
Солдаты глядели молча:
Ужас не знает слов!…
Кого-то боль стала корчить,
Взвыл кто-то, как стая волков!
Вдруг стало темно, как в могиле!
Демоны смерти парили.
Мозги растворила паника…
Так мертвая мстила Мария
За гибель мужей, за Испанию!
…Земляки ее рядом с Хуаном
Вместе с сыном похоронили
Перед вечно живым океаном,
Над бурным Бискайским заливом.
Война между тем не кончалась.
Бонапарту все чаще мечталось
О богатствах Восточной Страны,
Как тигр по свежей крови
Арес тосковал по Московии…
Он и дня бы не смог без войны!…
Моя бездомная страна
(Мемуары счастливого неудачника Коли Агуреева, чуть было не разлюбившего ближнего своего)…
Необходимое разъяснение
Господа сионисты и прочие еще умеющие читать!
Я рассказал всего лишь об одном частном случае!
Частном и довольно несчастном!
Предупреждаю стоически:
Здесь не надо искать типического
Ну почему вы все всегда обобщаете?
Это же пошло, в конце концов!!
Многие евреи, бесспорно, достойны любви
и ее высшей формы: уважения.
Не я говорю, что все евреи плохие!
Я стараюсь, по возможности, не говорить глупостей!
Не я строил Освенцим и Бухенвальд.
Не я погубил в 2010 году
В Палестине
Пятьсот двадцать две детской и женской души
В отместку за гибель двух израильских солдат.
Почему люди воюют с пустяками
и в упор не видят ужасного, если ужас
прячется за национальную ширму??
Он пришел ко мне
Из-за трех морей!
Я принял его как брата!
Он был остроумен, как сто чертей,
Гениален, по-своему, как Леонардо.
Я ценил его за внимательный ум,
Принимал как доброго друга!
Он мог продать эскимосам самум,
Папуасам сибирскую вьюгу!
Пожалуй, он не был мелочно скуп,
Знал меру вещей, и жил не спеша.
Был разным, бывал даже пошл и груб,
И жертвовал многим для барыша!
Он однажды сказал мне:
Твое вино
Вкуснее любого другого!»
Я нáлил ему, ведь вино нам дано,
Чтоб мы им делились, как словом!
«Спасибо» сказав, он выпил вина
И продолжал смелей:
«Мне очень нравится твоя жена,
А я очень нравлюсь ей!»
Я взгляд уронил, тяжелый, как лом,
Хрустнуло