Повёрнутый. Триллер, любовь и куча благодеяний заставляют многих думать, что ты – повернутый (не путать с «Идиотом» Достоевского). Игорь Ассман
я смогла бы смело и с честью взглянуть ему в глаза. Ему, но не матери. Этот банк, эти деньги, за считанные годы перевернули меня и поставили с ног на голову. Я просто сошла с ума, Джон. Но это я поняла только сегодня. Если бы ни ты, я никогда бы не осознала, какую ошибку я сделала…, боже, неужели можно так ослепнуть! Боль, меня сегодня пронзила боль, только не из-за тебя, а из-за меня лично. Когда ты рассказывал о природе этим двум, пропитанным деньгами, старикам, я просто очумела, одурманилась каждым твоим словом. Я вспомнила себя, и то, что тогда я говорила, наверное, точно так же. Джон, ты не поверишь, но мой разум раздвоился, прямо во время разговора. Именно поэтому я просто не прекратила его, хотя и могла это сделать. Ты чувствуешь свою вину? Да ты просто победил их сегодня, их, и меня тоже. Я вспомнила себя, и мне хотелось смеяться, как ты уложил всех на обе лопатки. Я радовалась, ликовала и смеялась, даже торжествовала. Но завтра мне надо быть опять в моем банке, и продолжать то, что я выбрала в жизни. Вот это и есть та боль, о которой ты сказал. И после всего этого ты бросишь меня на распутье? Да я уже не пойду ни к одному психиатру. Я просто напьюсь таблеток и усну сладким сном, у меня даже нет сомнений, что я это сделаю. Нет, Джон. Каким-то образом ты разбудил меня, вернее, начал будить. Бросить полусонного человека, это как предательство. Или разбуди его до конца, или дай ему заснуть, только не бросай в таком состоянии. Посмотри мне в глаза, и ты все в них прочтешь, даже то, чего я тебе не сказала. – Неожиданно она уткнулась головой в мою грудь и разрыдалась.
Глава 12
Никто за всю мою жизнь еще не рыдал на моей груди, и я почувствовал себя плохо, моя рубашка уже намокла в этом месте. Я осознавал, что ее коротенький рассказ это лишь выжимка, жалкий экстракт из всего, что с ней случилось, и что она пережила. Но и его мне хватило, чтобы поймать нить, то есть содержание. Кэт рыдала, не переставая, ее тело иногда вздрагивало, и я слышал лишь всхлипывание, перемешанное с какими-то не членораздельными звуками. Моя рука автоматически легла не ее плечо, прижимая ее голову еще ближе.
– Джон…. Милый…. У нас всегда были кошки…. Три, и две собаки…. Моя комната и мамы были заставлены горшками с цветами…. И был сад, я выкапывала на зиму нарциссы и тюльпаны…. Я просто жила в нем….
Только сейчас, связывая ее отдельные фразы, я вспомнил, к чему она мне это говорила. Недавно я сказал ей о цветах и о кошках, наверное, с укором, а сейчас пожалел об этом. Я уже о многом жалел, и вообще не знал, что мне сейчас делать и как выйти из этой ситуации, не причиняя ей еще большую боль. Бросить ее сейчас? Она была права, это было бы не честно. У меня защемило сердце, сильно, по-настоящему, но язык просто не поворачивался что-либо сказать. Я верил почти, или каждому ее слову, даже насчет таблеток. В ее жизни все произошло наоборот, чем у меня. Сначала она была такой же, как я сейчас, а потом превратилась в такую, каким я был до развода с женой. Несмотря на это, связь наших жизней чувствовалась так близко,