Время затмения. Роман. Владимир Янсюкевич
и нахально долбили клювами по стеклу. В какой-то момент Данила задумался, полуприкрыв глаза и подставив лицо тёплым лучам солнца. Вдруг кто-то осторожно коснулся его руки. Данила вздрогнул. Перед ним стоял Виктор, взъерошенный, в куртке с разорванным рукавом. Данила окинул брата сердитым взглядом.
– Я знаю, ты меня ненавидишь, – начал Виктор. – Но… давай пока забудем все наши обиды. Всё-таки мы братья…
Данила скрипнул зубами.
– Мне это напоминает одну басню…
– Послушай, мне не до шуток!
– А я не шучу.
– Я… я разорён, понимаешь. Мой завод… наш завод, – поправился Виктор, нечаянно скривившись, – перекупил один воротила…
– Нашего завода больше не существует. А до твоего мне нет дела.
– Погоди, не кипятись… Он и дом у меня за долги отобрал. Я Эмку с Сашкой к тёще отправил, в Иваново. Пусть там перекантуются…
– Разжалобить хочешь? Говори, что тебе от меня надо?
– Подкинь деньжат, а?
– ???
– В долг. Я знаю, у тебя ещё есть. Мне уехать надо. Они меня всюду ищут. Они могут и замочить… Ты должен мне помочь!
– Никто никому ничего не должен.
– Ты думаешь, я… я обязательно верну! И то, что раньше брал – тоже… как только… так сразу. Он всё равно от меня ничего не получит! Я потому и завод поджёг, чтоб ему не достался.
Данила вскочил, жилы на его шее вздулись, лицо побагровело. Неожиданно в нём проснулся дремавший до сего дня вулкан ненависти и изверг наружу огнедышащую лаву.
– Ты!!! Поджёг наш завод?!! – Данила сжал кулаки.
Виктор предусмотрительно отошёл на безопасное расстояние. Данила заметался, схватил карабин. И пока он нервно прилаживал недостающие части, Виктор опрометью бросился к лесу. Данила за ним. Через какое-то время в лесу прогремел выстрел. Потом – второй…
Ближе к вечеру небосвод охапила тяжёлая косматая туча. Словно гигантское неопрятное животное, она разом навалилась на лес, на железную дорогу, на беззащитные дали Струи, раскидала свои размашистые лапы на север, на восток, на юг. Где-то на западе, за рекой, в разрывах грязно-фиолетовой туши, посверкивали свирепые глазища и дымилась разверстая пасть. А над посёлком нависло чёрное разъевшееся брюхо, готовое вот-вот разорваться и обрушить на землю содержимое своей утробы. Через полчаса зловещей тишины, изредка прерываемой глухим отдалённым ворчанием, зверь повернулся, стряхнул с себя трескучий каскад электрических разрядов и одним махом выворотил наружу накопившуюся влагу.
Вскоре из леса, под тяжёлые струи опорожняющейся тучи, не торопясь, словно не замечая непогоды, вышел человек в длинной брезентовке, с карабином в руке. Какое-то время он неподвижно стоял на высоком краю глинища и обозревал осиротевший карьер. Дождь, смешанный с градом, лил на опрокинутый на обочине самосвал, на безжизненную