О верности крыс. Роман в портретах. Мария Капшина
ей медовых орехов сегодня купил.
– А вчера водил за город гулять, – ещё добавила Кошка. Повернулась к арене, где худосочный Роске впервые с начала поединка делал что-то разумное: вывернулся из захвата и, отходя в сторону, умело ткнул Каджу в плечо: вроде несильно, но Кажда взревел от боли.
– Тисса в последнее время почти совсем, как была, – продолжила Кошка. – Смеётся, разговаривает, не дёргается от каждого шороха и не отпрыгивает, если кто-то возьмёт за руку. Не нравится мне это, – неожиданно закончила она. Кейя удивилась.
– Почему? – она повернулась к Кошке. – Чем плохо?
– А ты представляешь, что будет, когда Хриссэ надоест эта игра? – почти прошипела Кошка, по-прежнему глядя на арену.
– Думаешь?..
– А ты думаешь, он влюбился? – сердито сказала Кошка, косясь на предмет обсуждения. – Ох, допросится у меня этот пыльник!
Теперь уже Кошка решительно встала и направилась в обход рядов. Кейя некоторое время с интересом смотрела ей вслед, потом зрители заорали на тон громче, указывая на то, что события на арене развиваются стремительно, и внимание Кейи переместилось туда. Нейех счёл, что в зале показывают кое-что поинтересней, и смотрел, насколько это удавалось сквозь спины и головы. Сначала Кошкиного лица видно не было, потом она подошла к Хриссэ, что-то сказала. Видимо, отозвала на минутку, потому что потом они отошли в сторону, выбрались из толпы. У Кошки было то ласковое выражение лица (сюда у неё обычно прилагался такой же ласковый голос), которое у неё означало крайнюю злость и с трудом сдерживаемое желание перегрызть пару-тройку глоток. Она выговаривала Хриссэ, глядя снизу вверх: сказывалась разница не столько в росте, сколько в возрасте. Хриссэ ехидно скалился и отвечал. Кошка бросила резкую реплику напоследок и повернулась уходить. Хриссэ её окликнул, посерьёзнев, и добавил что-то. Кошка косо посмотрела на него и пошла обратно, хмурясь по-прежнему раздражённо, но и немного растеряно. Нейех легонько тронул руку сестры, указывая на это глазами. Кейя отвлеклась от боя и едва не начала подпрыгивать от нетерпения. Впрочем, это нетерпение тоже мало кто посторонний заметил бы. А вот раздражение и растерянность в Кошке бурлили вполне очевидно.
– Ну что? – спросила Кейя, едва она села рядом.
– Смеётся, – пожала плечами она. – Говорит, что ломать точно умеет, и что интересно, умеет ли выправлять поломанное.
Задумчиво потарабанила пальцами по скамейке. Пожаловалась:
– Чучело какое-то. Он хоть что-нибудь всерьёз воспринимает?
– Не настолько же он… – начала Кейя и запнулась, подбирая выражение.
– Настолько, – мрачно сказала Кошка. – Псих – он и есть псих. Сказал, что, мол, правда хочет ей помочь. Хал тэгарэ, хочет он! А если завтра перехочет? Только одного счастья нам не хватает: чтобы между собой пересобачиться. Самое время. То-то ол Баррейя будет рад!
Кошка мрачно зыркнула, усмехнулась и продолжила, всё больше входя в раж.
– А ол