Свобода. Джонатан Франзен
ей бы иначе не удалось попасть.
Впервые кто-то заглянул в нее и увидел что-то за спортивным фасадом – любовь ли была тому причиной или тот факт, что из-за травмы у нее появилось много свободного времени. Чувствуя, что почти во всем, кроме спорта, она разбирается хуже Уолтера, Патти тем не менее была благодарна за то, что он признавал, что у нее может быть мнение и их мнения могут различаться. (Это было приятной переменой после Элизы – та на вопрос о том, как зовут президента Америки, со смехом отвечала, что понятия не имеет, и меняла пластинку на проигрывателе.) Уолтер носился с самыми разными идеями – он ненавидел Папу и католическую церковь, но одобрял исламскую революцию в Ираке, благодаря которой, как он надеялся, в Штатах будет экономней расходоваться энергия; ему нравилась новая программа контроля над рождаемостью в Китае, и он полагал, что США стоит устроить что-то подобное; авария на острове Три-Майл[31] волновала его в меньшей степени, чем низкие цены на бензин и необходимость постройки высокоскоростных железных дорог, которые сделали бы ненужными автомобили, и т. д., и т. п. Патти пристрастилась хвалить то, что ему не нравилось. Особенно ей нравилось спорить с ним о “угнетении женщин”[32]. Как-то раз, ближе к концу семестра, за кофе в студенческом совете у них состоялся знаменательный разговор, касающийся профессора Патти по наивному искусству, о котором она отзывалась весьма одобрительно, тем самым давая Уолтеру понять, каких качеств ей в нем не хватает.
– Фу! – воскликнул Уолтер. – Похоже, это обычный тип средних лет, который только и говорит что о сексе.
– Он говорит о символах плодородия, – запротестовала Патти. – Не его вина, если единственная скульптура, пережившая эти пятьдесят тысяч веков, говорит нам о сексе. К тому же у него белая борода, поэтому я его жалею. Сам подумай. Он бы мог много чего сказать о “нынешних юных леди”, об “этих костлявых созданиях”, и он знает, что мы его стесняемся, а у него эта борода, и он уже немолод, а мы, сам понимаешь, гораздо моложе. Но он все равно не может удержаться. Ему, должно быть, так сложно. Ничего не может поделать и сам себя унижает.
– Но это оскорбительно!
– И все же, – продолжала Патти. – Думаю, ему на самом деле нравятся полные ляжки. В этом все и дело: он правда тащится от каменного века. От толстых. И ужасно мило и очень грустно, что он так увлечен древним искусством.
– Но разве тебя как феминистку это не оскорбляет?
– А я и не считаю себя феминисткой.
– Невероятно! – Уолтер покраснел. – Ты не поддерживаешь реформу образования?
– Да я не особо разбираюсь в политике.
– Но ты учишься в Миннесоте потому, что получила спортивную стипендию, а пять лет назад этого не могло произойти. Ты здесь благодаря женскому федеральному законодательству, благодаря девятому пункту.
– Но суть девятого пункта в банальной справедливости, – заметила Патти. – Если половина студентов женского пола, им должна доставаться половина денег на спорт.
– Это феминизм!
– Обычная
На этом маленьком острове на реке Саскуэханна расположена атомная электростанция, где в 1979 году произошла первая в истории ядерной энергетики крупная авария.
“Угнетение женщин” (1869) – работа английского философа и экономиста Джона Стюарта Милля.