Москаль. Михаил Попов
Перед ним простая провинциальная, заторможенная деваха, для которой бегать с тарелками вареников от печи к столу – верх карьерный. И за пятьдесят долларов она окажет обычную быструю услугу где-нибудь в темном углу этого заведения. Есть же здесь темные углы, там будет пахнуть хомутами и овсом. Не сказав ни единого слова… Надо намекнуть Рыбаку… И пропадет очарованье?
Водка исчезала в бутылках совершенно незаметно, как будто всасывалась в дно. Но при такой закуске опьянение медлило, накапливаясь в недрах организма. Порядок за столом потихоньку начинал разваливаться на несколько персональных безумий, а тут еще «спивание» Оксаны, поддерживаемое спорадически рычанием Рыбака.
В какой-то момент Диру Сергеевичу стало обидно за «свою» Лесю. Что она одна на подхвате, а другие только поют. Он не мог сообразить, как можно было бы быстро исправить положение, и придумал только одно – надо придраться к самим песням, и он придрался. Заявил, что они «неправильные».
– Ну что вы поете? Несе Галя воду! Кого обрадуешь такими словами. Надо так: несе, пусть все та же Галя, не возражаю, но водку! Несе Галя водку!
В этот самый момент вошла Леся с очередной бутылкой. И совершенно мятежный Бурда зааплодировал этому забавному совпадению.
– Несе водку Леся! – усовершенствовал свое предложение Дир Сергеевич, но больше восторгов не было, собутыльники отвлеклись. Это шефу было перенести трудно. Он нахмурился, собрался с обрывками мыслей, но больше ни одна украинская песня не поддавалась немедленной переделке. Но он чувствовал, что должен, обязательно должен вернуть себе всеобщее внимание.
– И вообще у вас все неправильное. Вот, – он вытащил из кармана несколько мятых украинских банкнот. Нашел бумажку с изображением Шевченко. – Иди сюда.
Леся не торопясь встала, подошла.
– Читай! – велел Дир Сергеевич.
Леся одним взглядом спросила, что читать.
– Вот тут, маленькие буковки, стихи вашего народного поэта. Читай, читай!
Леся медлила, сразу три версии пронеслось в агрессивном сознании «наследника». Она не умеет читать, она плохо видит, она немая! Интересно, что ни одна из них не уменьшила степень интереса к ней. Текст прочла Оксана. Явно грамотная, с острым зрением, и не немая девушка, умеющая к тому же петь. Но все эти достоинства ничуть не поворачивали ситуацию в ее пользу.
Свою Украйну любить,
любить иi… Во време люте
в остатню тяжкую минуту
За нiе Господа молить…
– И что? – спросил у него Елагин.
– А то, что у Шевченки нет ни одного современного украинского слова. Теперь надо говорить «не любить», а «кахать», ни «время», а «час», ни «минуту», а «хвылыну», «не молить», а «благать». Получается, блин, одно из двух, или Шевченко никакой не украинский поэт, или нет никакого украинского языка.
Дир Сергеевич воспользовался не своим наблюдением, а вытащенным незадолго до того из интернета, но чувствовал себя победителем. Он