Оборотень из Оскола. Роман Галкин
только тот, который был популярен в киосках: пиво, напитки, шоколад, конфеты, сигареты. Как только левого товара набиралось достаточно, список с наименованием передавался дежурившему рядом охраннику, и тот звонил корешу Евсикова, владевшему несколькими киосками. Тот появлялся либо сам, либо вдвоем с женой и затаривался согласно списку и под присмотром все тех же охранников просачивался через кассы мошенниц.
Сорок процентов навара приходилось отдавать киоскеру, по пятнашке в месц получали охранники, по двадцать – кассирши, и в среднем полтинник оставался Мотылю. Таким образом вечные недостачи, вычитаемые из зарплат персонала, перестали волновать сработавшуюся пятерку.
– 18 -
Неожиданно завибрировавший в нагрудном кармане телефон заставил вздрогнуть. На дисплее высветился незнакомый номер.
– Да, – Николай поднес мобильник к уху.
– Мотыль, ты? – прозвучавший голос был знаком, однако сходу определить, кому он принадлежит не удалось.
– Кто это? – ответил он вопросом на вопрос.
– Не узнаешь? Значет долго жить буду.
Благодаря последующему смешку с характерным подхрюкиванием, Евсиков узнал говорившего.
– Карапет, ты что ли?
– Не Карапет, а Александр Федорович, – важно поправил собеседник. – Всосал, чи не?
– 19 -
Мелкий дождик бил в вагонное окно, словно аккомпанируя тоскливым мыслям Марины. Под мерный перестук колес проплывали мимо расплывчатые силуэты деревьев и деревенских домишек.
Вчера отец с кем-то долго вполголоса ругался по телефону. Затем, зло бросив трубку, вышел из дома. В тот же миг телефон зазвонил снова, и Марина, выйдя из своей комнаты подняла трубку. Не успела она произнести обычное "ало", как услышала грубый мужской голос:
– Не бросай трубку, урод! И запомни, сроку тебе три дня. После этого мы выловим твою сучку и пустим на хора, понял?
В трубке еще раздавались какие-то угрозы, но девушка дрожащей рукой положила ее на базу. Она точно знала, что у отца после развода с матерью не было женщин. Возможно, были какие-то мимолетные связи, но постоянной спутницы не было. А потому тот, кто угрожал, мог иметь в виду только ее.
Девушка ушла в свою комнату и долгое время сидела в оцепенении. Телефон снова зазвонил, но Марина к нему не подошла. Теперь этот пиликающий ярко-красный аппарат казался ей некой отвратительной ядовитой тварью, невесть как забравшейся в квартиру. Наконец звонки смолкли, и тут же голосом Криса Норманна запел мобильник. Эта песня оповещала только о звонках отца.
– Да, пап?
– Марина, ты где? – голос отца был крайне взволнованный. – Ты же только что была дома.
– Я дома, пап.
– Тогда почему не брала трубку домашнего телефона? С тобой все в порядке?
– А что со мной может случиться? Извини, пап. Я думала это