Дети горькой воды. Юлия Рахаева
важен результат, – ответил губернатор. – И пусть теперь кто-нибудь посмеет назвать тебя ведьмой. Так ты принимаешь моё предложение?
– Принимаю, – улыбнулась Кейлин.
– И моё второе предложение, – сказал Каст. – Как вы, наверное, уже слышали, пост шерифа теперь занимает Лесли Николсон. А тебе, Росс, я бы хотел предложить работать лично на него и выполнять особые поручения. И если бы Филипп помогал тебе в этой работе, я тоже бы не возражал. Как вам такое предложение?
– Я не против работать на Николсона, – ответил Росс.
– Я тоже, – сказал Филипп. – Но только нужен ли я Россу в таком качестве?
– Нужен, – улыбнулся Росс.
Филипп остановился у теперь принадлежавшего ему дома, поднял глаза наверх. Россу казалось, что он словно боится зайти внутрь.
– Ты решил, что будешь делать? – спросила Кейлин.
– Не знаю, – ответил Филипп. – С одной стороны, это очень хороший дом. А с другой, с ним связано слишком много воспоминаний.
– Но ты мог бы переделать его, – предложила Кейлин. – Сделать ремонт. Устроить всё по-своему.
– Она права, – согласился Росс. – Подумай над этим.
– Хорошо, – кивнул Филипп. – Попробую. Давайте зайдём.
Достав ключ, он открыл дверь и, сделав глубокий вдох, вошёл в дом. После ухода сыщиков здесь было натоптано, мебель передвинута, а в воздухе словно не хватало кислорода. Росс был уверен, что у лестницы на втором этаже на полу осталось не смытое пятно крови. Филипп осмотрелся по сторонам, как будто он впервые видел эти стены, этот камин, этот кожаный диван. Подойдя к лестнице, он начал медленно подниматься наверх. Росс схватил его за руку, пытаясь не дать ему увидеть кровь, но это не помогло. Филипп остановился, не моргая, глядя на бурые пятна.
– Ещё надо будет нанять прислугу, – проговорил он спустя какое-то время. – Хотя бы одного человека. Чтобы убрал это всё.
– Так ты решил оставить дом? – спросил Росс.
– Решил. Кейлин, разожги камин, пожалуйста, – попросил Филипп.
Когда поленья начали потрескивать, а в холле почувствовался запах, напоминавший о ночной прохладе, Эскот подошёл к камину, достал из внутреннего кармана пиджака свёрнутую трубочкой тетрадку, в которой Росс узнал то, что посчитал дневником, и бросил в огонь. Языки пламени охватили бумагу, словно пожирая её. Филипп смотрел на огонь, и Россу показалось, будто Эскот сейчас наблюдал за тем, как сгорает его прошлое.
– Знаете, – заговорил Филипп, – у него… то есть у моего дяди хорошие запасы вина. Может, стоит отметить?
– Я только за, – ответил Росс.
– Я тоже, – улыбнулась Кейлин.
– Когда я был ребёнком, – сказал Филипп, – я однажды упал и сломал ногу. И долго не мог ходить. Был прикован к постели и умирал от скуки. И вот когда я, наконец, выздоровел и снова смог ходить, я подумал, что это был самый счастливый день в моей жизни. У меня сейчас ощущение, что я снова могу ходить. Как тогда. Будто этот день и есть самый счастливый. И я, наконец, выздоровел.
Сентябрь