Сеанс гипноза. Лариса Соболева
Всего-то дверь надо было вышибить. Да кто ж знал? А тебя вот… В окно ты билась, Даша, звала меня.
– Боже мой, ничего не помню, ничего, – простонала она.
Во время рассказа Артур бродил по выгоревшему дому. Неподалеку послышалось бреньканье гитары и нечто вроде песни:
А я морячка, на море волны.
Я капитана люблю, нет силы…
Налей-ка выпить, спою я песню…
– О, Зойка-пропойка с утра глаза залила, – грустно сказал дядя Юра. – Концерт вам по заказу. Опять дочку позорит.
Наискосок от них на куче песка сидело подобие женщины в морском поношенном кителе и капитанской фуражке. Зойка-пропойка беспорядочно била по струнам, создавая немыслимую какофонию и выкрикивая нараспев фразы, не имеющие никакого отношения к песне. Наконец Зойка-пропойка встала, почесала тощий зад, ухватившись за высокий забор, подтянулась и, положив подбородок поверх забора, заорала на всю улицу:
– Людка! Людка, подлюка, витчини калитку! Ты дома, я знаю. Витчини, говорят! Я тебе мать или не мать? От гады! Предатели! Я в КГБ на вас напишу! Не имеешь права. Должна мать… – Бум – упала, быстренько поднялась и вновь повисла на заборе. – Мать обязана кормить-поить! Людка, подлюка!..
Артур отвернулся. Чего только не насмотришься в нашей замечательной стране, каких экземпляров не встретишь! Калитку никто не «витчинял», и Зойке-пропойке пришлось, замысловато перебирая ногами, начать отступление с привычной позиции под забором. Увидев Артура, она остановилась как вкопанная.
– Тю!.. Не допила! – завопила истошно Зойка-пропойка, кинувшись к родному забору: – Людка! Людка, дай выпить, матери мерещится! Людка! Выпить дай, подлюка!
– Вы уж простите, – извинялся перед Артуром дядя Юра, – она запойная, пропойка, словом. И дочку позорит, а та дивчина хорошая. И как земля таких носит? Баба Муся человеком была – сгорела, а тут алкашня ненасытная, худо только от нее, а живет себе…
– Земля всех носит: и хороших и плохих, – вздохнула Даша. – Пусть живет, места всем хватит, да и вам же веселее.
– Вы говорили, проводка загорелась, а кто определил? – спросил Артур.
– Ну, так… Пожарные сказали… И милиция.
– Вы видели ИХ? – тихо спросила Даша.
Дядя Юра замер, опустил глаза в землю, понимая, о ком она спрашивает, но ни о чем больше поведать был не в силах. Смахнув слезу, прошептал:
– Что ж тут поделаешь… Ты благодари бога, что сама осталась жива…
– Мне его не за что благодарить. Вы видели их?
– Да. При мне всех троих вынесли… – с трудом выговорил дядя Юра. – После уж, когда потушили. Дашенька, сначала угорают… Вот. Не чувствовали они… А братец твой Ромка схоронил. Деньги мы собрали… На работе ему помогли… Такие дела, значит…
Даша двигалась по дому молча и без слез. Только изредка, когда воображение особенно сильно рисовало страшные картины пожара, она с шумом вдыхала воздух, задерживая его в груди, пока не начинала кружиться голова.