Познавание ведьм. Москва-1984. Игорь Олен
рви сетка, вместе идём ваш дом. Йес? ноу?
– Сóхрю, сóхрю… – пролопотал гость осклабясь, ибо на человеческом языке всё значило: я согласен, приду где-то в полночь.
– Ви насмехаться? – спросил Воротила Финансович, заметавшись вдоль сетки с противными криками, привлекая народ. – Отвечайт прямо: да – нет. Что хрю? Двойной игра, может?
– Хрюннь! – бормотнул Прохиндей убегая и мысля, что с Воротилой Финансовичем дел вести невозможно из-за наклонности к самопиару и нетерпимости буржуазного толка, что привлекают чреватое Магаданом вниманье, которое незачем.
В полночь он всё ж явился, дрожащий, скусил проволоку щипцами, сунул крылатого компаньона за пазуху и пустился по тёмным аллеям к выходу. Но, поскольку на деловые вопросы он отвечал неохотным сдавленным хрюканьем, птица, обидевшись, вырвалась, разодрав ему плащ, раскаркавшись скандалёзно. Мелькнули огни сторожей, послышался топот с лаем. Огрев Воротилу Финансовича кулаком, вор скользнул меж прутьев ограды, влез в «жигули» и яростно газанул, шепча: «К чёрту идёт он, хрю, бешеный!»
Распространялась ужасная эпидемия, и о встрече Актрисы и Скептика
Скептик, которому жить тошно, начал путь с Красной площади, а до этого отсидел каждодневную норму в некоем обществе, побуждавшем людей любить книгу. Топая по брусчатке, он не без помощи чувственного восприятия разлагал нравы с характерами на атомы, благо сумерки и позёмка мало мешали. К огненным окнам ГУМа рвутся заштатные модники в долгополых дублёнках, хоть лбы в испарине; через час самолёт унесёт их в Сургут иль Ямбург с бутылкой «Московской» и с диском шлягеров, каковыми затуркают самоё себя до того, что спустя сорок лет «Встреча с песней», буде она будет быть, вкрадчиво, как всегда, начнёт: «М-м-м… нефтяники из Сургута, товарищи Разудалов и Удалоев, просят, м-м-м… передать для них песню восьмидесятых годов „Позвони-позвони“, что напомнит им молодость и поездку в столицу, м-м-м… нашей Родины». И, седые уж, Разудалов и Удалоев прольют скупо слёзы…
Скептик сошёл в свет подземного перехода. Куда спешат намалёванные красотки, занятые чириканьем? В бар, где усядутся на вращающиеся седалища, если им повезёт, и, воткнув в пищевод винный шланг, обводнят себя в предвкушении судьбоносных встреч… Всходя по ступеням на Горького (днесь Тверская), Скептик упёрся в обутые с шиком ножки и пропустил иностранку лет двадцати, впечатляющую настолько, что, поглупев, он следовал за нею. Лишь когда та вошла в дверь отеля, он образумился, покраснел, усмехнулся и притворился, что – наплевать.
Потом, у театра Ермоловой, встретился давний знакомец, выглядевший хлыщом и имевший доходное место. Он с бодрым уверенным громким хрюканьем втащил Скептика в кафе «Марс», где, усевшись, долго, оптимистично вещал о чём-то.
– Да ничего живу, – изрёк Скептик в конце концов, догадавшись, что надобно что-то сказать. – Работаю там же, заботы те же.
– Хрюся? – подначил его Хлыщ подмигивая.
По ужимкам