Восхождение. Карина Вран
Но реставрационная обработка на уровне. Выполняла студентка?
Куратор кивнул снова, упреждая ответ Вероники.
– Я помогал со сведением разрезов. В одиночку это непросто.
Она так и не успела вмешаться: члены комиссии покачали головами, поохали, отметили что-то в блокнотах и удалились.
– Почему? – чуть отойдя от потрясения, спросила Вероника.
– Ты хорошая девочка, – пожал плечами Стас. – А мне нежелательно прикладывать руку и кисть к работам студентов. Все, гуляй до понедельника.
– А… оценка как же?
– Вот в понедельник и узнаешь. Отдых, ребенок, слышала слово такое?
Он и в спину ее подтолкнул, видимо, чтобы направление верное задать.
Так, в некоторой прострации, девушка дошла до первого этажа, завернула в столовую, не оттого, что была голодна, а потому, что до сознания не доходило еще: учебный год окончен, сессия закрыта. Даже зачеты по теоретическим предметам (английский, литература, эстетика, философия, политология, ИМХК[11] культура речи – словом, крайне «нужные» художнику дисциплины) и те дались сложнее. Со шрифтами она мучилась неимоверно долго, нудный предмет, нудный преподаватель, нудный процесс, лишенный творчества напрочь. А вот «финишная прямая» – профильные предметы, будто и вовсе без ее участия сдались. Сами собой.
В столовой она сделала заказ, прошла к любимому столику, не обращая ровным счетом никакого внимание на окружающих. Солянка, рыба в кляре, бутылка воды «ноль-пять». Девушка только приступила к трапезе, как на соседний стул приземлилась полноватая нижняя часть Полины. Ножки стула противно скрипнули по мрамору.
– Как прошло, преподская подстилка? – с каким-то садистским ликованием в голосе спросила Поля. – Кому, кроме Стаса, пришлось дать за пятерки?
Вероника изогнула брови, отложила ложку.
– Это ты о чем?
– А я видела, как он тебя вчера тискал. Прямо в студии, по-свойски так. Мне просто интересно: каково это, спать с преподом и читать нотации о том, какая ты вся правильная и какие мы убогие?
– Полина, ясноокая моя, сходи-ка ты к окулисту, – сощурилась Вероника, улыбнулась доверительно. – И к психиатру, вроде бы они галлюцинациями занимаются. Или прекрати употреблять наркотики. А сейчас – изыди, ты портишь мне аппетит.
– Галлюцинации, говоришь? – скривила губы Полина. – Кому бы мне о них рассказать? Ректору или группе, группе или ректору?… Педсовет будет недоволен Стасом, разве можно развращать молодежь?
– На твое усмотрение, – передернула плечами Вероника. – Но я настаиваю на варианте с психиатром.
– Какие мы смелые! – Поля разошлась не на шутку. – Любопытно, вцепишься мне в волосы, если скажу, что это я порезала твою мазню? Тебя же Стас прикроет, ну, давай, чего ждешь?!
– Лечиться тебе надо, Рокитова, – вздохнула Вероника. – Ты ничего не резала. И не потому, что смелости не хватило бы: трусливые собачки как раз исподтишка и норовят укусить. И даже не потому, что с твоими
Здесь: История мировой художественной культуры.