Война за океан. Николай Павлович Задорнов
чету в дом.
– Вот, Катя, моя жена Сакани, я привез ее к тебе. – Таркун подвел гилячку к Невельской.
Катя ласково обняла ее. У гилячки пылкий взор и чистое, нежное лицо.
– Пусть она поживет пока у Кати. Никуда ее не отпускайте. Только на тебя могу надеяться.
– Да что случилось? – спросил Невельской.
– Ее хотят у меня отбить! – с горечью воскликнул Таркун. – Помнишь, у тебя был Момзгун? Так не он обидчик, а его богатый дядя – Тятих. Он даже был тут и подарки от тебя взял. Он набрал людей, напали на мой дом и меня били, хотели увезти Сакани.
Таркуну помогли соседи. Тятиха выбросили из юрты. Тот, лежа на снегу, поклялся отомстить. Долго грозил…
Выслушав гиляка, Невельской стал советоваться с офицерами. Сакани слушала со вниманием. Умные глаза ее, казалось, готовы были выскочить из орбит. По тону и выражениям лиц она пыталась понять, о чем между собой говорят русские.
С тех пор как Екатерина Ивановна рассказала мужу о своих наблюдениях за гиляцкой жизнью, Невельской стал обращать внимание на семейные отношения гиляков. И у них бывают трагедии любви, бушуют страсти. Но сейчас дело было не только в этом.
– Неужели гилячка будет жить у вас? – тихо спросил Чихачев у Екатерины Ивановны.
– Да, я пригласила ее!
Николай Матвеевич покачал головой. Видно, Екатерина Ивановна еще не представляла, что значило ввести в дом такое сокровище. Невельской приказал Воронину, чтобы часовые не спускали с Сакани глаз, пока дело не уладится.
– Чтобы не получилось, господа, как с Бэлой, – обращаясь к офицерам, заметила Екатерина Ивановна.
– Мы все будем смотреть за ней! – воскликнул Бошняк.
– Николай Константинович, – сказал капитан, – отправляйтесь утром на остров Лангр, привезите сюда Тятиха.
– Простите меня, Геннадий Иванович, – заявил Чихачев, – но стоит ли нам вмешиваться в семейные дела гиляков? Люди утомлены. Всем предстоят тяжелые и далекие исследовательские экспедиции, о которых мы только что говорили. А ведь все это дело с женой Таркуна далеко не политическое, и оно может затянуться.
Офицеры экспедиции открыто высказывали свое мнение, им разрешалось опровергать своего начальника. Он сам требовал говорить все прямо.
– Как же вы предлагаете действовать?
– Я полагал бы, что это все решится со временем само собой, будет достигнуто средствами просветительскими. А мы должны действовать в главном направлении и не разбрасываться.
– Как бы ни были хороши средства просветительские, Николай Матвеевич, но положиться лишь на них я не могу-с. Я облечен властью и несу ответственность. – Невельской стал заикаться от волнения. – Одной баней ограничиться не с-смею! Мы их б-будем мыть и дарить им белье, – он взял мичмана за пуговицу, – крестить, д-давать рубахи, а их будут избивать, рвать наши подарки и красть у них жен? Слыхали его рассказ, почему разорвали на нем русскую рубаху? Именно политическое действие!.. Посягательство на семью дружественного нам