Последний Хозяин. Павел Чувиляев
совершил ужасное преступление против советской власти. При преобразовании СНК (Совета Народных Комиссаров) в Совет Министров СССР было издано Постановление об аттестации и служебном соответствии, тут же переименованное народом в «закон о дураках»[7]. Согласно ему, в промышленности, образовании и здравоохранении был введён образовательный ценз: запрещалось занимать ответственные должности, без профильного высшего образования. Видно, крепко достали товарища Сталина во время войны советские «самоделкины»; да и атомную бомбу надо было срочно ваять. Органов власти документ не касался, не то «корифею всех наук» Иосифу Джугашвили, не имевшему даже полного среднего образования, пришлось бы уволить всё партийное руководство, начав с себя. В урезанном виде кампания чистки некомпетентных кадров продолжалась всего пару лет, затем её свернули и затоптали до состояния «не было этого». Было. Ведь Россия страна большая и инерционная. Поэтому кое-что осталось, например, резкое повышение зарплат интеллигенции.
В результате конкурс в ВУЗы вырос в десятки раз. Часто учиться приходили люди в форме с заслуженными боевыми наградами. Не Мирославу, тогда сопляку, было с ними конкурировать. К тому же фамилия «Колядуцкий» вызвала подозрения в еврействе: с 1948 года в СССР шла кампания борьбы с «безродным космополитизмом», вылившаяся в 1953 году в «дело врачей» с расстрелами, посадками и чистками медиков-евреев. Гонения на евреев в СССР совпали с войной евреев не только против арабов, но и против англичан в Палестине, в результате которой образовалось государство Израиль.
СГМИ удар задел вскользь: в 1952 году там сменился ректор; уволили нескольких евреев-профессоров. Но никого не расстреляли, не посадили и даже не арестовали. Это особенность провинции: если среди исполнителей не попадается беспринципный местный карьерист, любая кампания, инициированная в столице, при удалении от неё быстро затухает. А если попадается, то начинает работать басурманская пословица: «Когда в Стамбуле стригут ногти, в провинции рубят пальцы». От намёков на сионизм Мирослав отбился, сославшись на белорусские корни и старорусское слово «колядки». С конкурсом получилось хуже: пришлось поступать на недавно восстановленный факультет педиатрии. Детским врачом Мирослав быть не хотел, да и никто тогда не хотел; отсюда минимальный конкурс. К компромиссу, под причитания матери и подзатыльники отчима, самолюбивого юношу склонила незаурядная биография декана: доктор медицинских наук, профессор Константин Гаврилин был выпускником Императорской Военно-медицинской Академии Санкт-Петербурга, переименованной советской властью в ВМА. В Свердловске бывший белый офицер сидел мышью с 1918 года. Но у него сохранились обширные связи в медицинских кругах, причём не только со старыми кадрами, но и с учениками. Декан мог талантливого студента и на лыжню поставить. Но, по понятным причинам, осторожен Гаврилин был до крайности. В 1954 году у третьекурсника Колядуцкого случилась «встреча
http://guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=203&sid=1152237