Месть Медеи. Инна Балтийская
А уж в его любви я и вовсе не сомневалась.
И вообще, где он найдет такую, как я? Я искренне гордилась своим умением разгадывать даже самые запутанные головоломки. Я отличный друг, что доказала не раз. Я спасла его когда-то от психической импотенции. Рискуя жизнью, я спасла его от несправедливого обвинения в убийстве… Правда, я рисковала жизнью не раз, и не только ради любимого, но и ради своих подруг и друзей, и даже ради малознакомых людей, обратившихся ко мне за помощью… Но это потому, что я отважна и добра, верно?
Я села на постели и потрясла головой, Люди добрые, да что это со мной стало? Похоже, я потихоньку превращаюсь в самодовольную клушу. Я располнела, обабилась, я вот уже полтора года, стыдно признаться, не была в парикмахерской. Свои некогда длинные русые волосы я коротко остригла незадолго до родов, и с тех пор подравниваю их сама… Мне не хватает времени для заботы о своем внешнем виде. Мне не хватает времени, чтобы приготовить мужу обед или ужин. Конечно, в выходные он вполне может сварить или поджарить что-нибудь сам, но вот в будни, когда Саша возвращается почти за полночь, сил на готовку у него не остается. И, если бы не моя мамочка, он ложился бы спать голодным. Но зато у меня всегда есть время, чтобы погордиться собой. И на то, чтобы разгадывать загадки, которые никаким боком меня не касаются. М-да, похоже, я просто-напросто зажралась. Даже мое чувство юмора, которым я так гордилась, как-то притупилось, иначе столь самодовольные мыслишки были бы им жестоко высмеяны и с позором уничтожены.
Я вновь прилегла, но сон все не шел. Почитать книжку, что ли? Стараясь не шуметь, я вышла в гостиную и посмотрела на книжные полки, заставленные разнокалиберными томами. Взгляд невольно остановился на броском названии: «Арабески» Эдгара По. Да уж, вот оно, то чтиво, которое весьма рекомендуется почитать на ночь глядя. Как говорится, то, что доктор прописал. Я достала с полки старую потрепанную книгу в тяжелом жестком переплете, и, слегка поколебавшись, пошла с ней в спальню. Выключила верхний свет, зажгла розовый ночник над кроватью, улеглась в постель и задумалась: а может, ну их к аллаху, эти арабески, лучше посчитать на ночь овец? Но руки уже сами раскрыли книгу примерно на середине. Я взглянула на название раскрывшегося рассказа и вздрогнула. На белой странице крупной черной готической вязью были выписаны слова: «Заживо погребенные».
«Погребение заживо, несомненно, чудовищнее всех ужасов, какие выпали на долю смертного. И здравомыслящий человек едва ли станет отрицать, что это случалось часто, очень часто. При необходимости я мог бы сослаться на целую сотню самых достоверных примеров. Один такой случай, весьма примечательный и, вероятно, еще не изгладившийся из памяти некоторых читателей, имел место не столь давно в соседнем городе Балтиморе и произвел на многих потрясающее, неотразимое впечатление.
Супругу одного из самых почтенных граждан известного юриста и члена конгресса – постигла внезапная и необъяснимая болезнь, перед которой оказалось бессильно все искусство медиков. После тяжких страданий наступила смерть или состояние, которое сочли смертью.