Китаист. Елена Чижова
выбрала, – все-таки не выдержал, ответил сухо.
– Это ты выбрал! – она говорила громко, на весь вагон. Эти, с ребенком, вряд ли. Но пожилые наверняка услышали.
Он обтер губы и дал волю раздражению:
– Как мне – так тихо. А тебе, значит, можно! Проводник, проходящий мимо, покосился в их сторону.
– Слышь, – девица не унималась, – а давай махнемся. Тебе – мясо, а мне курицу.
Проводив глазами синюю железнодорожную форму, он подвинул к ней куриную ногу:
– Пожалуйста, угощайся. Прости, что не предложил раньше…
– Ушел? – она спросила шепотом.
– Кто?
– Ну, этот, – девица мотнула подбородком. Синяя форма маячила за стеклянной дверью. Не понимая, к чему она клонит, он кивнул.
– Ладно, не злись, – она заговорила нормальным голосом. – Мандарин, натурал – лично мне фиолетово. У меня и друзья из этих. А чо, клёвые парни. Тока болтать-то чево? Потом ходи, объясняй, на рожи ихние любуйся, – она передернула плечами. – Бр-р-р!
«Натурал? Ах, вот оно что…» – ему стоило больших усилий, чтобы не рассмеяться.
Оторвав замасленный газетный угол, осведомился строго:
– Ручка есть? – Лучший метод домашней конспирации. Так считают его сестры. Вечно перебрасываются записками. Однажды, пришлось к слову, поинтересовался мнением профессионала. «Да, записки – самое эффективное. Все остальное – вчерашний день, – Геннадий Лукич подумал и уточнил, – с технической точки зрения». Получив авторитетное подтверждение, он почувствовал гордость за сестер: никогда не верили – ни в снятую телефонную трубку, ни тем более в открытый водопроводный кран.
Думал, его попутчица удивится, но она кивнула понятливо и полезла в сумочку.
«Китайский мандарин – просто чиновник».
Он полагал, прочтет и рассмеется. Ничуть не бывало. Порвала на мелкие кусочки:
– Ага, классная отмазка. Думашь, в гестапо идиоты?
– Но послушай, – он попытался вернуть ее в пространство разума. – Если бы что-нибудь политическое. На худой конец книга… И курица стынет…
– Да на хер мне твоя курица! – девица буркнула и уставилась в окно.
На этот раз он разозлился не на шутку. Решительно взялся за куриную ногу. Не обращая внимания на приличия, обглодал до костей, запил остывшим кофе и, свернув в газету остатки трапезы – «Завоняется, лучше сразу выбросить», – направился в тамбур.
«Ну и где у них тут?..» – в поисках мусорного ящика обежал глазами серые стены и, помянув недобрым словом конструкторов, использующих любую возможность, лишь бы обескуражить нормального человека, решил дождаться проводника.
За стеклом, потеющим снаружи, плыли толстые – с его руку – шланги, напоминающие стебли лиан. Хитросплетения бесчисленных проводов то сходились, то снова разбегались, покрывая стены тоннеля замысловатым узором, пока не зарябило в глазах.
Прокладывая тоннель, проходчики вынули тысячи кубометров грунта. «Каждый из которых, – он сосредоточился на главном, – оплачен кровью отцов».
Собираясь